Я сдернул стеганое одеяло, как заправский фокусник, и открыл для всеобщего обозрения квадратную хреновину, вместе с тяжелой вощеной бумагой и коротким толстым фитилем. Хреновину, купленную за две тысячи долларов — вероятно, в два раза дешевле, чем Массимо обошлась «Прекрасная джонка».
Я указал на наш фейерверк, потом на небо. Трое разодетых Массимо на краю причала рассмеялись, а трубач продудел: Ва-а-а-а-ах!
Я запалил фитиль, и от него полетели искры. Я схватил маму и оттащил назад, на случай если эта хреновина взорвется на пусковой площадке. Торчащая часть фитиля догорела, и огонь исчез. Гребаная коробка продолжала стоять. Массимо с трубой уже поднес ее к губам, но прежде чем успел дунуть, огонь вырвался из-под коробки, и она начала подниматься, сначала медленно, потом все быстрее, по мере того как загоралось все больше ракет — думаю, это были ракеты.
Выше и выше. Десять футов, двадцать, сорок. Я различал квадратную тень, закрывавшую звезды. На высоте пятидесяти футов, когда все задрали головы, хреновина взорвалась, точно так же, как на видеоролике с ютьюба, который показывал мне Джонни «Сверкающая Тропа» Паркер. Мы с мамой радостно заорали. Все радостно заорали. Только на лицах Массимо отражалось недоумение и, возможно — мне с нашего берега было плохо видно, — легкое пренебрежение. Словно они думали: подумаешь, взорвавшаяся коробка.
Только «БК-4» показал еще не все, что хотел. Когда глаза попривыкли, люди ахнули от изумления. Бумага разворачивалась и горела всеми цветами, какие доводилось видеть человеку, а некоторых мы не видели никогда. Хреновина превращалась в чертову летающую тарелку. Она росла и росла, словно Господь Бог раскрывал небесный зонтик, а когда Он его раскрыл, во все стороны полетели разноцветные шары. Каждый, взрываясь, отправлял в свободный полет новые, отчего летающая тарелка словно плыла по радуге. Я знаю, вы двое смотрели видео, снятое на мобильник. Вероятно, все, у кого был телефон, снимали эту красоту, и записи эти, без сомнения, станут уликами на суде, но говорю вам, в полной мере оценить зрелище могли только те, кому посчастливилось увидеть его собственными глазами.
Мама схватила меня за руку.
«Это прекрасно, но я не думала, что фейерверк будет таким большим. Твой индейский друг говорил про восемь футов, верно?»
Верно, однако хреновина уже расползлась футов на двадцать и продолжала расширяться, когда выбросила дюжину маленьких парашютов, которые удерживали ее в воздухе, в то время как она все выстреливала яркие фонтаны искр и взрывающиеся огненные шары. Возможно, наш фейерверк уступал шоу Массимо в целом, но «Прекрасную джонку» точно переплюнул. И, разумеется, зрители видели его последним. А именно последнее запоминается лучше всего.
Мама заметила, как Массимо смотрят на небо. Они стояли с отвисшими челюстями, напоминавшими сорванные с петель двери, и выглядели полными идиотами. Тут мама пустилась в пляс. Бен Аффликт, похоже, напрочь забыл про трубу, которую держал в руке.
«Мы их сделали! — крикнула мама, потрясая кулаками. — Наконец-то сделали, Олден! Посмотри на них! Они знают, что проиграли, а это стоит каждого гребаного потраченного цента».
Она хотела, чтобы я поплясал с ней, но я кое-что заметил, и мне это определенно не понравилось: ветер толкал летающую тарелку на восток, через озеро. К «Двенадцати соснам».
Пол Массимо тоже это заметил и ткнул в меня пальцем, словно говоря: «Ты эту хрень запустил, ты и сажай, пока она еще над водой».
Только я, разумеется, не мог ее посадить, а тем временем эта чертова махина все раздувалась, выстреливая ракеты, грохоча взрывами, выплевывая фонтаны искр. Потом — я понятия не имел, что такое случится, потому что Джонни «Сверкающая Тропа» показывал мне немое видео — заиграла музыка. Пять нот, снова и снова: ду-ди-ду-дам-ди. Те самые, что издавал космический корабль в «Близких контактах третьей степени». И под эти звуки, тудли-дун и тудли-дин, чертову летающую тарелку охватил огонь. Я не знаю, случайность ли это или так и планировалось с самого начала. Парашюты, удерживавшие ее в воздухе, тоже загорелись, и она начала падать. Сначала я думал, что она рухнет прежде, чем окажется над сушей, может, на плот Массимо, и это был бы не самый худший вариант. Да только налетел особо сильный порыв ветра, словно Матери-Природе надоели эти Массимо. А может, старушку достала гребаная труба.
Вы знаете, откуда взялось название их усадьбы, и сосны эти почти засохли. Две высились по бокам длинного переднего крыльца, и на них рухнул наш «БК-4». Деревья мгновенно вспыхнули и превратились в факелы вроде тех, что стояли на краю причала Массимо, только побольше. Сначала занялись иголки, потом ветки, потом стволы. Массимо разбегались в разные стороны, словно муравьи из потревоженного муравейника. Горящая ветка упала на крышу крыльца, и очень скоро та заполыхала. И все это время не смолкала музыка: ду-ди-ду-дам-ди.