Выбрать главу

– В чем дело, Марат? – поинтересовалась Марта. – Не прикидывайся немощным. Я же разобрала тебя в два счета.

– Ты – Смерть, а я простой смертный, – оправдывался я, взявшись выдергивать тазобедренную кость Смерти, с которой тоже ничего не выходило.

– Помогите ему, придурки! – прохрипела Смерть бомжам, которые от увиденного были уже на грани помешательства.

– Вот что, любимая, – предложил я. – Чтобы тебя разобрать, мне необходима физическая сила. Верни мне ненадолго мою прижизненную форму и облик. Я вытащу тебя отсюда, и мы не расстанемся вовек.

– Ты в этом уверен, Марат?

–Это единственное, что нас может спасти!..

***

…Рассказывают, что примерно через полчаса начальник полицейского участка капитан Джон Дуб вызвал сержанта.

–Приведите сюда подозреваемых в ограблении. Посмотрим на этих, как вы говорите, мертвецов.

Сержант вернулся обратно гораздо быстрее, нежели ожидал капитан.

–Сэр, там на полу лежат кости только одного скелета. Второй, говорят, сбежал.

–Вот как? Осмотрите все помещения участка, а кости бросьте в наш шкаф для скелетов. Видать, очередной сукин сын сумел обмануть собственную Смерть.

Хиромант

Все началось с двух крепких белых яблок, проступающих из-под ее блузки. Эти яблоки настолько притягивали взгляд, что я посмотрел ей в лицо только тогда, когда она нервно кашлянула.

Маршрутка уже поехала. В открытый люк ударил горячий воздух, разгоняя по салону запахи духов и выхлопных газов. Как ни старался я сосредоточиться на чем-нибудь другом, два белых яблока неизменно возникали перед глазами, и мне было стыдно за себя, за свои глаза, за дурные мысли и чуть-чуть – за девушку, которая не может решиться хотя бы на такую фразу: «Прекратите лапать меня глазами, хам!»

И вдруг, сам того не ожидая, я брякнул:

– Девушка, хотите, я вам на ладошке погадаю?

Я, конечно, слышал что-то о хиромантии и даже знаю, что на ладони есть, например, «линия жизни». И только.

К моему удивлению, девушка согласилась и даже протянула руку. Я взял ее легкую узкую ладошку, испещренную сотней линий, черточек, пересечений, перевел взгляд с двух крепких белых яблок на лицо и попросил другую руку, правую: дескать, гадать следует только по ней.

Лицо у нее было приятным, по крайней мере, анфас. А вот профиль несколько портил нос – прямой, длинный, идущий от бровей. Хотя в этом и была какая-то чертовщинка: два разных лица одного и того же человека.

Учено нахмурив лоб и слегка шлепнув ладошку, чтобы ее расслабить, я начал «гадать».

– Тэкс, сначала выясним как вас зовут.

Выискав две пересекающиеся в виде буквы «М» черточки, я ткнул в них пальцем и развернул ладонь в сторону девушки, как бы демонстрируя, что в гадании я профессионал:

– Видите это? У вас на ладошке все написано. Вы – Маша или Марина. Угадал?

Она рассмеялась, и я понял, что попал в точку.

– Так, Маша или Марина? – допытывался я, продумывая уже следующий свой шаг.

– Маша, – смеясь, ответила она.

Меня, как незабвенного Остапа Бендера, понесло. Что, честно говоря, не представляло особой сложности. Ибо большинство из нас, ездящих в маршрутках, – люди с вполне стандартной биографией, в которой, если и были завихрения, можно было сориентироваться в пять минут.

Так, сами того не заметив, мы оказались у станции метро «Улица 1905 года».

– Скажите, – поинтересовалась Маша, как только мы шагнули в спасительную прохладу вестибюля, – вы действительно все видите на ладони?

– Я вижу абсолютно всё.

Она помолчала, видимо, набираясь решимости сказать что-то важное. И, наконец, решилась:

– Ничего, если я приглашу вас к себе?

***

Сумрак небольшой Машиной квартиры показался мне уютным и символическим. Тяжелые шторы, прикрывающие стремительно синеющие окна, слабое мерцание ночника в виде кувшинки и темно-коричневый антиквариат интерьера располагали исключительно к душевному времяпрепровождению. Однако прежде чем его начинать, я вышел на такую же, выполненную в старинном стиле, кухню, чтобы выпить из-под крана воды, а заодно собраться с духом.

– Вы где? – позвала меня Маша.

Вернувшись в комнату, я обнаружил Машу, стоящую ко мне спиной у двуспальной кровати как раз в тот момент, когда она гасила ночник. Блузка уже лежала на прикроватном столике, так же как и брошенный поверх блузки бюстгальтер. Всё остальное, вероятно, полагалось снимать мне.

В плотной и сумеречной тишине я отчетливо слышал стук собственного сердца.

Маша повернулась ко мне и я, честно говоря, не сразу понял, кто (или что) стоит передо мной. В темноте Машины глаза загорелись ярко-малиновым светом, как крупные диоды. В следующее мгновение из ее рта выскочил темный, раздвоенный, как у змеи, язык и, преодолев добрых три метра, отделяющих меня от Маши, обмотался вокруг моей шеи.