Выбрать главу

Анализ одного простого примера подтвердит, как это образование понятий воздействует на этическую проблематику. Представим себе антимилитариста, проникнутого убеждением того, что война и военная служба есть безусловное зло, и уклоняющегося от исполнения воинской повинности не только со спокойной совестью, но и со святой верой в то, что этим он совершает нравственное добро, безусловный долг. И вот, если его поведение тем не менее подвергается осуждению, если выполнение названного притязания на него со стороны государства требуется как нравственное, так как совершенно безразлично, что он по этому поводу субъективно думает, — то я не представляю себе, как при отрицании «заблуждающейся совести» можно разрешить это положение. Но точно так же совершенно недостаточно просто сослаться в данном случае в качестве санкции на государственный строй и на salus publica[18]. Ибо факт существования его как грубой силы, которой важно лишь выполнение ее требования, а не внутренняя сторона покоряющегося ей субъекта, сам по себе еще не означает нравственного требования, к нему направленного. И если бы все земные и небесные законы окружили человека, предъявляя ему свои притязания, — то ведь он все же должен их выполнить, и раз речь идет о нравственных действиях, то притязания эти должны как таковые исходить из него, должны раскрывать заложенное в его бытии долженствование. Всякое требование, приходящее к нему извне, хотя бы из самого идеального и самого ценного издалека, может быть лишь материалом подлинно нравственного долженствования, оно должно быть сначала санкционировано им в качестве именно для этого человека нравственного. Опираясь на этот базис, не допускающий никаких компромиссов и никаких уступок, я, во всяком случае, полагаю, что упомянутый антимилитарист в самом деле морально обязан к исполнению воинской повинности, хотя его субъективное нравственное сознание и отвергает ее. Ибо индивидуальность, являющаяся как долженствование, не есть ведь нечто неисторическое, лишенное всякой материи, она не состоит только из так называемого характера. Напротив, она включает в себя в качестве не могущего быть опущенным момента или в значительной мере определяется тем, что человек этот — гражданин такого-то определенного государства. Все, что его окружает и что он когда-либо пережил, сильнейшие влечения его естества и мимолет-нейшие впечатления — все это участвует в формировке жизненного потока его личности, и изо всего этого в равной мере рождается как действительность, так и долженствование. Из абсолютно индивидуальной жизни этого человека (ибо только индивидуальная жизнь вообще мыслима), к которой относится также и его принадлежность к данному государству, вырастает поэтому его долг военной службы как безусловно объективная надстройка или пристройка к его действительности. Знает ли он этот свой долг, признает ли он его или игнорирует — для объективности самого долга это совершенно безразлично, точно так же как для действительности его существа безразлично, правильно или ложно он о ней судит. Для упрощенного языка обыденной жизни, конечно, вполне достаточно, если военная служба объявляется нравственно должной «потому, что государство ее требует». Но для последнего этического вопроса, исходящего из подлинного центра человеческой ответственности, этого оправдания недостаточно. Это требование государства действует лишь постольку, поскольку принадлежность к государству столь тесно сплетается с фактическим бытием или жизнью индивида, что долженствование, в идеально-этической форме которого жизнь эта протекает, включает в себя выполнение этого требования, — но тогда оно уже также абсолютно независимо от всего субъективного[19].

вернуться

18

Общественное благо (лат.).

вернуться

19

Из этого примера ясно также, что, переходя от всеобщих законов к индивидуальным, я отнюдь не хочу принципиально отвергать высказываемые первыми содержания. Закрепляемые в понятиях и до жизни индивида уже предсуществующие содержания делаются в конце концов элементами и отношениями внутри этой жизни, ассимилируются ею, подобно тому как тело ассимилирует входящую в него пищу, из которой оно и образуется. Определенной таким образом жизни неоднократно поэтому придется принимать в свои из нее самой вырастающие требования также и все те требования, которые предъявляются нам со стороны упомянутых содержаний в их рациональной и общественной, религиозной и государственной, харитативной и метафизической абстрактной оторванности: по своему содержанию и результату логика жизни совпадет с логикой всех этих областей. Этические принципы расходятся лишь в вопросе, исходит ли долженствование как этическое из жизни или в качестве уже этического оно извне подступает к ней, — причем последнее воззрение разделяется, как я уже указывал, также и «рациональной моралью». Ибо понятие «автономии» лишь покрывает собою ее предпосылку, что разум субъекта есть каким-то образом претворенная в нас и нами представленная логика содержаний, которая, однако, идеально или метафизически сама по себе автономна, т. е. существует вне субъекта. — Примеч. авт.