Построение таких моделей и оценка степени их вероятности дает возможность следователю решить, какой характер будет носить предстоящее общение, будет ли оно происходить на контактном или конфликтном уровне. Как видим, первые две из них – это модели бесконфликтных ситуаций, третья и четвертая – модели конфликтных ситуаций без строгого и со строгим соперничеством. Адекватная оценка этих моделей предопределяет выбор следователем тактики предстоящего общения. В этом случае система фактических данных реальной ситуации, на основании которой оценено информационное состояние субъекта (а по сути дела названные модели являются не чем иным, как моделями информационных состояний субъектов), выступает уже в качестве адекватного ее образа и, соответственно, теряет функции модели [125] .
Тем не менее, действуя в ряде случаев, а на первоначальном этапе расследования чаще всего, в условиях острого дефицита и неопределенности информации, следователь всегда должен учитывать свои возможные ошибки в восприятии ситуации и вытекающие из этого ошибки в оценке степени вероятности построенных им информационных моделей ситуации (информационного состояния субъекта). Эти ошибки могут касаться каждой из приведенных выше моделей и как объективных, так и субъективных параметров их построения. К объективному параметру здесь мы относим обладание субъекта информацией, имеющей отношение к расследуемому событию и в этом качестве входящей в предмет следственного конфликта. Неадекватность восприятия следователем в этом отношении приводит к тому, что он может принять лицо, объективно не располагающее искомой им информацией, за владеющее ею. Субъективным параметром является отношение субъекта к имеющейся у него информации: желание передать ее следователю или (и) адекватность ее восприятия субъектом. Искажения в моделях следователя по этому параметру могут привести, в частности, к тому, что следователь примет лицо, искажающее информацию не умышленно, за имеющее на то направленный умысел, и наоборот.
Неадекватность восприятия следователем реальной ситуации может, естественно, привести его к построению и других искаженных ее моделей. Например, таких, когда следователь принимает субъекта, обладающего искомой им информацией, за ее не имеющее (ошибка по объективному параметру), а лицо, скрывающее или искажающее информацию, – за дающее правдивые показания (ошибка по субъективному параметру). В таких случаях на определенном этапе взаимодействия объективно существующая конфликтная ситуация не воспринимается и не осознается в таком своем качестве следователем, что и предопределяет характер общения.
Для облегчения диагностики конфликтов в деятельности следователя с учетом возможных ошибок в адекватности восприятия им информационного состояния субъекта можно предложить таблицу.
Таким образом, адекватное восприятие следователем информационного состояния субъекта приводит к возникновению одной из четырех названных следственных ситуаций, из которых две бесконфликтные, а две конфликтные, одна – со строгим, вторая – без строгого соперничества. Перебор же возможных ошибок в восприятии следователем информационного состояния субъекта, как видим, влечет за собой необходимость создания восьми моделей ситуаций, которые могут обусловить характер общения. Из них пять представляются следователю реально или потенциально конфликтными, причем три из них – со строгим соперничеством. Отметим также, что при этом объективно бесконфликтные ситуации могут представляться следователю конфликтными и, напротив, объективно конфликтная ситуация со строгим соперничеством – бесконфликтной или конфликтной, но без строгого соперничества.
Таблица
Сказанное обусловливает необходимость повышенной осторожности и объективности при оценке следователем информационного состояния субъекта и построении им моделей следственных ситуаций, возникновение которых теоретически возможно в предстоящем общении. Как недооценка следователем «конфликтности» реального информационного состояния субъекта, так и ее переоценка и связанные с этим ошибки в осознании ситуации неукоснительно влекут за собой ошибочность в позиции, занимаемой следователем в общении и в выборе процессуальных, а главным образом, тактических средств удовлетворительного разрешения объективной ситуации и установления истины по расследуемому делу.