Снимая дублёнку, гневно кривился:
-Это твоё вечное «к ноге!»... Все планы спутала!.. Твои капризы и взбрыки достали меня!..
Недовольно прошёл к столу.
Я придвинула к нему еду.
-Спасибо, я сыт.
Взял вилку, поковырялся, начал есть.
Это уже ритуал такой: чтоб повалялись у него в ногах и чтоб нехотя пнуть.
Медленно оттаивая и снисходя.
И не понимая – или как раз понимая, что главное - чтоб было кого пнуть. Что в этом счастье.
Ведь очень скоро уже – и скорее, чем мы думаем – будет некого.
-Ах, да! – вспомнил, вышел в прихожую, достал из кармана дублёнки бутылку вина. – Шампанское я уже не пью.
-Я тоже.
Он наполнил бокалы и впервые поднял на меня взгляд. Наши глаза встретились. И, как это было всегда, расцепить их нам уже не удалось. Короткое замыкание. Всесильный закон Ома всё ещё действовал.
- С Новым годом? – он улыбнулся, чокнулся со мной и с ненавистью простонал сквозь зубы.
2003
ВАСЯ
Он собирался ко мне в гости лет десять. Но созванивались и то не каждый год. Однако это не мешало нам считаться нежными друзьями.
И тут он внезапно звонит:
-Ты одна?
-Одна.
А надо сказать, про личную жизнь друг друга мы не очень осведомлены: она могла меняться и чаще, чем мы успевали это обсудить.
-Я щас приеду.
-Почти полночь! – испугалась я.
-Мне необходимо с тобой поговорить! – Он подчеркнул «необходимо».
-Ты пьяный? – заподозрила я. Когда ещё русскому мужику нужда «поговорить»?
-Да, я пьяный, но у меня беда, и мне надо с тобой увидеться.
Друзья познаются в беде, разве откажешь! Диктую адрес.
Когда-то, ещё в советские времена, мы с ним столкнулись однажды в Доме учёных, и он вдруг пригласил меня в ресторан поужинать. Я заколебалась: с чего бы ему вести меня в ресторан... Но он тут же отмёл все подозрения:
-Да брось ты, просто поужинаем. Могу я себе это позволить?
Тогда он действительно мог: успешная карьера, симпозиумы, публикации, гонорары.
Спустя год-другой грянула перестройка, ресторан Дома учёных сначала опустел, а потом наполнился, но уже совсем другим людом. Мы могли только локти кусать.
А потом я съездила на одну конференцию и заработала немножко тамошних денег. Заработала именно наукой, а не каким-нибудь там маркетингом, будь он неладен. Позвонила Васе и пригласила его поужинать в ресторане Дома учёных.
Это было чем-то вроде акции протеста и неповиновения: мы, два бедных доктора наук, сидели в бывшем своём ресторане среди богатых «новых учёных» (тогда расплодилось множество академий бизнеса, и членкоры этих академий с золотыми цепями заняли своё место под солнцем науки) и демонстративно ужинали на профессионально заработанные деньги.
Считай, в разведку вместе сходили.
Как же я могла не пустить его, хотя бы и в полночь, хотя бы и пьяного, если у него беда.
А однажды он спас мне машину. Я купила новенькую «шестёрочку», и он мне посоветовал поставить на неё противоугонную хитрость. Сама бы я не додумалась, а он и адрес дал народного умельца. И вот, средь бела дня возвращаюсь к припаркованной своей машине, а она открыта, замок зажигания вырван, провода все наружу. Но цела, спасена, не поддалась врагу.
А всё он, мой друг Василий.
Вскоре во дворе, в полночной тишине раздался его вопль:
-Нинка!
Не знал в темноте, куда направиться, и, как учёный, принял решение, лежащее на поверхности.
Я открыла окно и тоже принялась голосить, руководя его дальнейшим продвижением.
К разговору он подготовился: бутылка водки и бутылка хорошего вина из супермаркета. Широк Василий был всегда.
Никакой беды у него, к счастью, не оказалось. Просто не с кем было продолжить. Не пить же одному.
-Ты мне дашь поцеловать тебя во всякие такие места? – деловито осведомился он, разливая напитки.
Вопрос был своевременный: я как раз собиралась у него узнать, оформил ли он уже пенсию и с чего начинать: мне все эти хлопоты вскоре предстояли.
Причём по тону было ясно, какие такие места его вдруг заинтересовали.
Последний раз с предложением такого рода на меня выходил соседский мальчишка, когда нам было лет по пять. Значит, мы уже начали впадать в детство.
- Насмотрелся всякой дряни по телевизору, - неодобрительно проворчала я.
Но Вася уже забыл, о чём речь. Склероз, как известно, не болезнь, а великое благо, даруемое в старости за большие заслуги.
Тем не менее, разговор, в котором он так нуждался, мы провели.
Особенность пьяной беседы состоит в том, что по отдельности все фразы вполне осмысленны, но в целое не складываются. Поэтому пересказу поддаётся только один эпизод.