-Тёть Тань, вы где? Это Маша. Я стою с чемоданом у вашего подъезда.
Ёшкин свет! Ядрёны пассатижи!
-Разве вы не получили мою эсэмэску? Я ещё из аэропорта отправила.
Её эсэмэску я получу только через полчаса – так бывает: видимо, по прилёте у неё не сразу включился роуминг.
Неужто разворачиваться и возвращаться в город? Теннис жалко! Наша ежедневная игра в привычной компании – не только спорт, это лучший способ снятия всех стрессов.
-Маша, звони в сорок вторую квартиру, там всегда кто-нибудь дома, оставь у них чемодан и погуляй, я буду через два часа!
На том и порешили.
Машка торкнулась в квартиру соседей на первом этаже, открыл ей хозяйский сын, и она ему протараторила:
-Я прилетела из Новосибирска, я племянница тёти Тани. Можно, мой чемодан пока тут постоит – а я погуляю?
Чего ж нельзя, можно. Тем более что хозяйку дома зовут именно Таня. И хоть её сейчас нет, и хоть парень никогда не слышал про новосибирскую родню, но Машка у нас девица ладная и складная, кто ж будет возражать против такой родни.
***
Кстати, в Москву Маша примчалась не в гости, а за визой в посольство Франции. У неё уже и билет на самолёт в пятницу утром. В Женеве её ждёт жених Мик, он у неё инженер по авиа- и космической технике. Но к жениху тоже только проездом. Вообще-то она записалась на летние языковые курсы в Лионе. Как только стало ясно, что Машка наша пойдёт на экспорт, потребовалась языковая доводка невесты до кондиции: её хорошего английского и приличного немецкого оказывалось маловато для франкоязычной семьи. Ей предстояло волнующее знакомство с родителями жениха и празднование своего двадцатилетия в лоне будущего семейства.
Прилетев рано утром в Москву, она прямо с чемоданом первым делом понеслась в визовый отдел и сдала документы. Она твёрдо рассчитывала получить визу в четверг, однако её не обнадёжили, сказав, что день сдачи документов не считается и виза будет готова не раньше пятницы!
Девчонка была в ужасе: перенести вылет невозможно – мест нет: лето. И весь механизм уже был запущен: Мик добился разрешения прервать свою командировку в Берлине, чтобы встретить её в аэропорту Женевы.
Оставалось надеяться только на чудо.
***
Я же про эти страсти ничего пока не знала, я приехала на дачу и отправилась на корт.
Сегодня там появился после перерыва мой любимый теннисный партнёр Сергей: у него неделю назад родился сын Владислав, и все эти дни ему было не до игры. Выходя на площадку, он тихонько сказал мне:
-Надо победить. В честь Владислава Сергеича!
Ничего себе, задачу поставил!
Я испуганно отвечаю:
-Как Бог даст, Серёжа!
Играть пришлось с полным напряжением сил. На кону стояло ни много ни мало, а - благоволит ли Господь новорождённому?
Можно сказать, вся будущая судьба младенца была поставлена в зависимость от исхода матча.
А матч шёл: 2:2, потом 4:4, потом, наконец, 6:6.
Исход борьбы решался тай-брейком.
И тай-брейк развивался с той же неопределённостью: 2:2, 4:4, 6:5… В нашу пользу.
И - последний мяч, решающий: 7:5.
Мы победили.
Только мы с Серёжей знали, что означала наша победа! Чуть ли не в слезах мы бросились поздравлять друг друга.
После этого Серёжа принёс из своей машины три бутылки шампанского – и уж мы всем наличным теннисным составом отпраздновали появление на свет этого счастливого мальчика, которому так повезло с родителями - красивыми, здоровыми и любящими. Мама до последнего дня приезжала на корт поболеть за папу.
Да здравствует младенец Владислав!
Наши противники, кстати, обиделись:
-Что ж вы сразу не сказали, мы бы вам давно сдались!
Нет уж, судьба человека решается в честном бою.
***
Наскоро протрезвев, я поехала в город. Машка всё ещё где-то гуляла. Я первым делом зашла к соседям на первом этаже забрать её чемодан.
Соседи сильно удивились, что Машка – моя племянница. Они уже привыкли к мысли, что она – их племянница! И хотя никакой родни в Новосибирске припомнить не могли, но уже приготовили ей уголок для житья.
А ещё говорят, что москвичи – бездушные и негостеприимные люди.
***
Когда мы с Машкой, наконец-то, встретились, до главного события – получения (или неполучения!) визы – оставалось ещё три дня, и волноваться было преждевременно.
Мы обменивались семейными новостями.
Её отец – мой единственный брат. И нас, Набатниковых, на свете совсем немного. На Алтае, где мы с братом родились, однофамильцев у нас не было. Откуда на Алтай занесло отцовских предков, я не знала, и в юности меня это не особенно интересовало. Понятно, что откуда-то из Расеи (так сибиряки называли европейскую часть России) в конце 19-го века, когда заселяли «богатые сибирские земли» и правительство поддерживало это переселение.