Мать кормила ткачиху всем лучшим, что было в доме, покупала для нее в магазине различные сладости. Язэпиха поднимала на мать черные как ночь глаза и говорила нежным, мягким голосом:
— Не надо, моя ты Хаимиха. Лучше деткам дашь. Я, слава Богу, сыта.
Я смотрел, как рождалась сукно. Трубка ткани росла с каждым днем. Сукно в седые и черные полоски было гладкое и красивое.
После ткачихи у нас работал бродячий портной. Мне и отцу он пошил костюмы из этого же сукна. Кроме того, мне сшили из коричневого бобрика ватное пальто с капюшоном, с широким поясом и четырьмя карманами. Впервые мне шил одежду портной, а не мать.
После портного мать сшила мне несколько белых манишечек из магазинного полотна и галстук со своего старого шелкового платка. У сапожника Израэля заказали камаши[11]. Отец привез мне из Долгиново за двадцать копеек шапку в виде кастрюли с бриликом[12], с золотым оленем впереди. Я сразу стал «женихом», как шутила мама.
Были забыты мои грехи: пистолетики, упорство, сопротивление наставнику, побег из хедера[13]. Даже строгий отец смотрел на меня спокойным хорошим глазом.
Почему так внезапно моя злая доля сменила свой гнев на милость?
Отец хотел вывести меня в люди. Предполагал отправить в этом году в «университет» — в долгиновский иешива[14]…
В Долгинове жила моя тетя — родная сестра матери. У ее мужа был хедер и он учил детей. Теперь, когда я был в хорошей одежде, отец не стыдился взять меня с собой в Долгиново. Я очень обрадовался, так как ни разу еще там не был.
Дядя мой жил в одном доме со своим отцом-жестянщиком. Старого жестянщика Рувима Либермана я знал хорошо. Он был странствующим жестянщиком. Ходил по деревням с мешком на спине. Часто ночевал у моего деда. Они же были сватами.
За несколько дней до моего приезда произошло в Долгинове странное происшествие. Приехал старый полковник и остановился в самом лучшем доме для приезжих. Горожане насторожились. Испугался долгиновский царь и бог — становой пристав:
— Какое дело может быть в Долгинове у полковника?
Старый полковник с каким-то подозрительным интересом прогуливался по улицам с палкой в руках, обходил все закоулки, заглядывал во все углы, прохаживался по старым могильникам. Он чего-то и кого-то искал, выведывал. Пристав и чиновники забегали ему вперед и отдавали честь. Пристав спрашивал, нужны ли какие услуги, пригласил в гости — полковник отказался.
Это еще больше напугало пристава. Он велел каждый день подметать улицы, проверил пожарную команду, перечитал все бумаги в своей канцелярии, стал строгим, арестовывал людей больше, чем прежде, бил их нагайкой сильнее, чем прежде, и не спал ночами от страха. Появление старого полковника его смутило не на шутку.
Становой пристав узнал, что полковник позвал к себе старосту мещанской управы и сторожа еврейского могильника. Это обеспокоило его еще больше.
— Наверное, я проворонил какую-то крамолу, о которой узнали в городе и прислали полковника для расследования.
Пристав пригласил к себе хозяина постоялого дома, старосту мещанской управы, могильного сторожа. У каждого из них он расспрашивал о полковнике. Они улыбались и говорили одно:
— Пока что нельзя сказать. Так приказал господин полковник. Дело очень серьезное.
Пристава объяло отчаяние. Он начал вспоминать свои грехи и грешки за все годы службы: взятки, пытки людей, дележ добычи с конокрадами и разбойниками, аресты невиновных людей и освобождение преступников-уголовников.
«Наверное, кто-то подал на него, пристава, донос в губернию», — думал он. Местные жители также были встревожены. Может, новый погром готовится в Долгинове?.. Кагал[15] хотел объявить трехдневный пост для всех евреев городка и для грудных малюток…
Тогда в кагал пришел хозяин постоялого дома, где жил полковник. После него появился туда и староста мещанской управы. Наконец прибежал и сторож могильника. Кагал от них ничего конкретного не узнал. Но пост не был объявлен.
14
Иешива — институт, высшее религиозное учебное заведение, для изучения устного закона, гл. обр. Талмуда. Служит для подготовки ученых к званию раввина.
15
Кагал — орган общинного самоуправления, в широком смысле слова община у евреев, в узком — административная форма самоуправления общиной у евреев.