-Так конечно же не все, иначе, откуда мы про подвиги ваши знать смогли бы? Я, батя, против трепа, но рассказывать надо. Иначе, как мы помнить тогда будем, если не расскажешь? Вон, маршал Жуков мемуары на два тома написал. А он, как ни крути, не трепался. Что-что, а про него этого не скажешь. Да и не он один мемуары писал.
-И без меня мемуаров полно написано, и фильмов снято. Не обеднеет правда о войне без моих рассказов.
-А сейчас что тебя потянуло об этом вспомнить? Я про случай, который ты хотел мне рассказать.
-Не рассказать, напомнить.
Иван замолчал, потянулся в карман за новой папиросой. Достал, но закуривать не стал, лишь молча и нервно катал ее в своих пальцах.
-В сорок втором, летом, стояли мы в обороне, аккурат на Бобруйском направлении. Как-то нас в разведку послали, и из всего отделения только мы с Зинатуллой в живых остались. Да и то громко сказано, что вдвоем – меня тяжело ранило, идти совсем не мог, фриц аккурат по ногам мне попал. Вот Зинатулла-то меня и тащил на себе. А времени в обрез было. Могли не успеть сведения доставить. Ты, Сережа, можешь представить, что такое танки? Ежели против пехоты? А у солдата окромя стеклянной артиллерии, да злости с ненавистью, нет ничего?
-Думаю, да. Представить такое можно.
-Вот, то-то и оно, что представить! А я их до сих пор перед своими глазами вижу, когда они на тебя катятся, а у тебя из всего оружия только винтовка, да пара гранат. И хорошо, если еще и бутылка с зажигательной смесью. Она против танка очень уж хороша была.
Иван снова замолчал и прикрыл глаза. Сергей видел, насколько тяжело и непривычно было для его отца делиться своими воспоминаниями о той страшной войне. Видел, понимал, и потому не торопил. Знал, что если отец начал что-то делать – обязательно доведет до конца.
Иван вздохнул, открыл глаза, и глядя куда-то в угол комнаты, словно не замечая сына. Продолжил.
-В разведке мы их, танки немецкие, более тридцати штук насчитали. Считай, целый полк. Наизготовку стояли, чтоб, значит, с утра вдарить по нашим позициям. Причем, аккурат перед нашим батальоном. И никому, кроме нас, это не было известно. Вдарят всем скопом, навалятся, и все, нет никого. Это в кино все красиво и легко, а на фронте иначе было. Особенно в то лето. А тут такая штука вышла. Все рассказывать, это день убить, в общем, напоролись мы на фрицев, кого убило, а меня вот фриц по ногам полоснул. Если бы не Зинатулла, то и мне лежать бы там. Полкилометра меня на себе тащил, если не больше. Добрались мы с ним до кустов у реки, а там вопрос совсем иной вышел: тащить меня на себе, значит, и самим погибнуть, и батальон под гибель пустить. А меня оставить – совесть ему не позволяла.
-Точно, рассказывал ты мне об этом, батя. Я тогда мальчишкой был еще, но этот твой рассказ помню. Ты тогда рассказывал, что воспользовался суматохой и спрятался. А напарник твой искал-искал тебя, да так и ушел.
-Я не спрятался, как ты говоришь, а принял единственное правильное решение, воспользовался тем, что Зинатулла на немцев глянуть пополз, и ушел в кусты, благо их там было, что на Барбоске блох. Видишь ли, немцы по полю начали шляться, видать, проверяли, не ушел ли кто из нас. Зинатулла и решил проверить, что и как. Мало ли, они за нами в погоню бросятся. А пока он смотрел, я и откатился, насколько смог. Кустов много, под каждый не заглянешь. Да и стемнело порядочно.
-А как же сведения? Они у кого были?
-А карта со всеми пометками у Зинатуллы была. Стал бы я прятаться, если бы она у меня была. Слышал бы ты, как он чертыхался, когда меня не нашел. Он ведь, Сережка, все понял. Понял, почему я ушел от него.
-А что дальше было?
А что дальше? Я сознание вскорости потерял. Очнулся уже в госпитале. Как потом мне рассказывали, когда фрицы в атаку ринулись, наш батальон в контратаку пошел, с приданными танками. И пушек батарею подкинули. Зинатулла вовремя успел сведения передать. Вот нам и дали подкрепление. Уж больно важная была дорога, которую мы держали. А после боя Зинатулла все поле обегал, и нашел-таки меня.
-А говорят, чудес не бывает.
-Молод ты еще, будут и в твоей жизни чудеса. Не пропусти только.
Сергей улыбнулся.
-Молод. Вон, и седина уже у меня появилась, сын скоро женится, а ты говоришь, молод.
-Мы на фронте день за десять считали. Вот и подсчитай, кто из нас стар, кто молод.
-А что дальше было? После того как он тебя нашел.
-В госпиталь меня утащил. А после этого мы с ним так и не встретились. Разметало нас по разным фронтам. В сорок втором писать некогда было. А порой и некуда. Не то что дивизии, фронты разметывало в щепки, поди попробуй, найди кого. Я, грешным делом, думал, что погиб мой Зинатулла, не смотря на свой кысмет.
-Кысмет? – удивился Сергей. -Что еще за кысмет такой?
-Судьба это по-ихнему, по-татарски. Он мне часто говорил: Ванька, кысмет у меня такой, живым из этого пекла выйти. Аллах, мол, заповедал ему живым в этой войне остаться. Я смеялся порой, говорил, какой тебе кысмет, вот вдарит немец из всех стволов, рванет в атаку, и будет нам всем кысмет твой. А он все равно верил в свое.
-Да уж.
При этих словах Сергей несколько скептически улыбнулся, что не ускользнуло от внимания Ивана.
-А ты не строй мне физию свою. -рассердился Иван. -Потому как, видимо, есть кысмет на свете, Сережка. Я сам не поверил своим глазам сначала, но нашелся Зинатулла. Вот с ним у меня, как раз и встреча будет сегодня.
-Охренеть! Это ж сколько лет прошло с тех пор! Шестьдесят, вроде? Не меньше.
-Без малого шестьдесят пять будет. – согласился Иван, и начал что-то подсчитывать в уме.
-Ну да, тот бой в июле сорок второго был. Число уж и не упомню, не до того было. А месяц июль был. Точно. Вот и получается, ровно 65 лет с копейками.
-Батя, а можно я с тобой поеду?
-Зачем?
-Хочу взглянуть на твоего Зинатуллу. Вы ж оба, наверное, из другого теста сделаны, не то что мы. Да и посмотреть хочется, благодаря кому я на свете жит ь право имею. Ведь получается так, что если бы он тогда не вытащил тебя, то ни меня, ни внука твоего не было.
-Не сегодня, Сережа. Нам с ним многое надо вспомнить, поговорить, помолчать, наших вспомнить. Это нам двоим сегодня нужно. Чтобы только он и я. Понимаешь?
-Понимаю.
Голос Сергея был непривычно серьезен. Ему действительно очень хотелось взглянуть на человека, о котором он слышал от отца дважды в своей жизни. Ну да, первый раз он еще не мог в полной степени осознать, насколько это было важным в его судьбе, да и в судьбе его отца тоже. Но сегодня он остро ощутил, насколько запутанны могут быть людские судьбы и как они взаимосвязаны между собой. И что порой всего один шаг может круто изменить не одну, а много судеб. Он еще долго мог бы размышлять о сложностях жизни, но его прервал отец.
-А ежели посмотреть на него хочешь, то я тебе лучше фото одно покажу. Сергей молча кивнул, и Иван полез в карман пиджака, достал старую измятую фотокарточку и протянул ее сыну. Сын осторожно, словно хрупкую вазу, взял фотографию и всмотрелся в нее. С пожелтевшей карточки на него весело глядели два молодых солдата. В первом из них Сергей безошибочно узнал отца. А рядом, видимо, стоял тот самый Зинатулла, о котором они только что говорили.
-А почему это я карточку эту никогда не видел у тебя? – спросил Сергей, когда молчание затянулось, и надо было что-то сказать, хотя, как ему казалось, отец ничего не ждал.
-А потому как ее и не было у меня. Мне ее Зинатулла в письме прислал, когда нашел меня. А карточку вложил, чтобы я поверил.
-Надо же, какой ты у меня был, батя. Где же это вы снялись? И когда?
Иван бережно взял карточку из рук сына и положил ее в карман пиджака.
-А это мы аккурат за месяц до того случая сфотографировались. Нас отпустили в город, чтобы мы почту для батальона взяли, а по пути нам ателье встретилось. Вот я и подначил Зинатуллу, давай, мол, снимемся. Он сначала не хотел, а я его уговорил. Кто бы мог подумать, что именно эта карточка нам поможет найти друг друга.
Иван замолчал. На его глазах неожиданно заблестела слеза. Сергей сделал вид, что не заметил, и подошел к окну, словно желая подышать свежим воздухом. Никогда он не видел отца в таком смятении чувств, и впервые в жизни не знал, как себя вести. Выручил сам отец.