-Да ты сядь, Сережа, сядь. Ну заплакал я, что уж там. Мы и на фронте порой плакали, когда товарищей своих хоронили. А сегодня и стыдиться этих слез причин нету.
При этих словах Иван достал из кармана платок и вытер глаза.
-Как он эту карточку сохранил, и как только она у него в этой свистопляске не затерялась, ума не приложу.
-Судьба, значит, папа.
-Судьба, - согласился Иван и снова вытер одинокую слезу.
-А как он тебя нашел, раз он тебе карточку прислал?
-Сумел. Он, Сережа, оказывается, почти всю жизнь везде писал, наших разыскивая.
-Многих нашел?
-Куда там. Сорок первый и сорок второй это самые страшные годы были. Не успеет писарь в списки пополнение внести, как половины из них уже нет. Много таких безымянных могил осталось за нами.
Иван помолчал, нервно теребя край скатерти.
-А вот меня сумел найти.
Сергей понял, что отцу очень трудно об этом рассказывать. Поэтому он решил просто переменить тему.
-Но до места я тебя все-таки довезу. И быстрее, и надежнее. Ты не будешь возражать?
-Спасибо, Сереженька, но как же ты выпивший за рулем поедешь? Гаишники тебя в момент в оборот возьмут. Так и прав недолго лишиться. Не надо, побудь дома. Я и сам найду. Гостиница у вас одна, так что не потеряюсь. А потеряюсь, у людей спрошу, помогут.
-Ну, насчет моих прав ты даже не беспокойся. Тут у меня все схвачено. Не переживай. Как остановят, так и отпустят.
-Отпустят его, - проворчал Иван. -Не кажи гоп, пока не перепрыгнул. Ты вот что, затею с машиной брось. Сказано, что один доеду, значит и быть так.
Немного помолчал, и уже более тепло добавил.
-Давай-ка, Сережа, выпьем еще по одной. Но я все же один поеду. Так надо.
-Ну смотри, батя. Давай, подставляй рюмку.
При этих словах Сергей взял бутылку и начал наполнять рюмку отца. В это время в коридоре послышался звук открывающейся двери и звонкий юношеский голос.
-Дед, это я, встречай. Мам, привет! Папа, здорОво!
Иван дрогнувшей рукой поставил рюмку на стол и вышел из-за стола. В дверях показался рослый и хорошо сложенный юноша.
-А ну, Сашка, иди-ка сюда. Дай на тебя посмотреть. Вымахал-то как! Выше меня уже стал.
Внук, явно довольный этим, рассмеялся.
-Растем, дед, стараемся.
Отстранив внука на расстояние вытянутой руки, Иван пристально вгляделся в его лицо.
-А с лицом у тебя что? Кто это тебе фонарей наставил?
-Да так, повздорили тут с одной чуркой. Нас в мусарню и забрали. Ну и по незнанке нам в отделении отсыпали ради гостеприимства. Между прочим, пап, тебя Козлов просил позвонить как можно скорее.
-Козлов? И что ему так надо и так срочно?
Саша пожал плечами и сел за стол.
-До чего же я есть хочу!
-Так, поесть всегда успеем. Быстро выкладывай, что там у тебя случилось. Козлов просто так не будет требовать срочно ему звонить.
-Да мелочи, пап. Чурке одному наваляли слегка. Ну а тут менты, словно из-под земли.
-Ну что ты вечно суешься куда не надо? Я твои проблемы вечно улаживать не должен.
-Дались тебе эти чурки. Когда ты от них отвяжешься?
-Саша, ты что, серьезно? Вы избили человека только за то, что он, как ты говоришь, чурка? Разве так можно?
Саша только пожал плечам, явно не понимая, чем так встревожен его дед.
-Можно дед, можно. Чем мы хуже их? Помнишь, как они в 90-е русских из своих стран повыгоняли? И не смотрели, кто там, старики или дети были. И если мы этому просто чавку намылили, то те и насиловали и убивали. Скажешь, не было этого?
-Было, - согласился Иван. -Но это не повод, чтобы поступать точно так же.
-Повод, - не согласился с ним внук.
-Ты посмотри вокруг, дед, они же теперь к нам понаехали, всю страну в свои немытые лапы берут. Куда ни глянь – везде хачики бродят. Свои правила наворачивают. Все по-своему хотят. Слова им не скажи. Моя твоя не понимай. Не, дед, правильно мы сделали, что тому чурке наваляли. Пусть на себе почувствуют, что они там у себя с русскими делали.
При этих словах Иван махнул рукой и горестно вздохнул. Сергей, желая хоть немного разрядить обстановку громко скомандовал:
-Все воспитательные оставим на вечер, равно как и показательную порку. А сейчас, живо ноги в руки, и в ванную. Умойся и за стол. Выпьем за приезд деда.
-Бегу-бегу. Дед, я скоро!
Когда Саша скрылся, Сергей мотнул головой и, растерянно разведя руками, сказал:
-Не знаю, что и делать. Помешался на этих чурках. Хотя, по правде говоря, неруси вконец оборзели. Весь город заполонили. Куда взгляд не кинь – везде они. Только и слышно сплошное курлы-мурлы. Достали. Если их рядом два-три, еще терпимо. А как с пяток собьется в стаю, так хоть беги. Вот такие дела, батя нынче.
-А ты куда сам глядел, когда внук мой в такие дела ударился? Некогда было? Парня на бизнесы свои променял? Эх, ты!
-А кто его знает, батя, как так с ним получилось. Рос-то он нормальным парнем, это последний год с ним так повернулось. Даже и не знаю, откуда он всего этого нахватался. А бизнес мой тут ни при чем.
-Ни при чем.
Иван встал и раздраженно прошелся по комнате. Радужность утра куда-то исчезла, на смену ей навалилось какое-то тягостное чувство, словами его не выразить, вот и пытался Иван хотя бы шагами заглушить его. Но не получалось. Тяжесть и ощущение гадостности не уходили, оставались рядом. Он ощущал, как негодование и злость ширятся в нем и требуют выхода. Но срывать зло на сыне и внуке он не хотел, хотя и понимал, что сын и внук живут как-то не так, не по тем законам, что жил он с женою.
-Куда же наш мир катится? Что с вами такое сделалось? – заговорил он, внешне спокойный.
-В наше время ни чурок, ни хохлов, не было. Были только люди. Или хорошие, или плохие. Но это были люди. Что же вы сегодня не поделили, а? Вот, скажи, разве мы тебя плохо воспитали?
-Хорошо воспитали, батя, - засмеялся Сергей, но смех прозвучал как-то натянуто, и Сергей оборвал сам себя. Впервые в жизни он почувствовал себя не в своей тарелке рядом с отцом и не знал, что сказать и как себя дальше вести. На языке вертелись обрывки ответов, но, почему-то, он не мог пересилить себя и высказать их вслух. Спасло его только появление жены и сына. Увидев, как они заходят в комнату, Сергей облегченно вздохнул. Этот вздох не укрылся от глаз Ивана, но он решил ничего не говорить, чтобы не испортить настроения. «Потом поговорим», решил он, «а сейчас не место и не время для такого разговора.» Поэтому он взял себя в руки, улыбнулся и ободряюще кивнул сыну.
-Вот, мы и в сборе все, - весело сказал Наталья. -Давайте отпразднуем приезд нашего дорогого и любимого деда. Сережа, что ты заснул? Давай, наливай всем. Сегодня и я с вами выпью. За воссоединение семьи.
-Давайте. Но не только за это.
-Сначала именно за это. Столько лет не виделись.
Иван не стал говорить, что если бы не Зинатулла, то, возможно, они бы еще несколько лет не увиделись бы. Застарелая обида на сына, как оказалось, все еще жила в нем. И ничего Иван не мог с ней поделать. Хотя понимал, что все равно сын ушел бы, пусть не так, как это случилось, но ушел бы. Как птенцы покидают свое гнездо, так и дети уходят, но Сергей, как считал Иван, не просто ушел, он попросту бросил его и свою мать, уехав в другую область, где начал заниматься бизнесом, и который поглотил его настолько, что он приехал даже на похороны матери, отделавшись лишь телеграммой, да крупной суммой денег. И это еще больше давало решимости Ивану не ездить к сыну, хотя тот изредка приглашал его к себе. И только письмо Зинатуллы подвигло его позвонить сыну и сказать, что он приедет на пару дней.
-А ты дед все тот же, боевой, - прервал его мысли внук. Все еще пребывая в своих мыслях, Иван проворчал в ответ.
-Не для того я родился, воевал и работал, чтобы подобно старой курице расплыться. Не той мы закалки.
-Значит, я в тебя пошел.
При этих слова Саша наложил себе полную тарелку салата, добавил туда кусок курицы и принялся есть с аппетитом, свойственным здоровой юности.
-Быть боевым быть – это у нас семейное. Верно, батя? Я ведь молодой был, тоже любил силушку показать богатырскую, - сказал Сергей и шутливо напряг бицепсы. -Во, как могём!
-Семейное… - проворчал Иван. Хотя и дал он себе слово молчать об этом, но почему-то получалось плохо. -Семейное…Кабы на доброе дело, то и разговору бы не было. А сдуру кулаки чесать – дело не хитрое. А той мысли, что когда бог ума не дал, так руками не смей рассуждай, в башку не приходит. Позорище, на фронт бы тебя, живо бы погань из головы выбило. Драть бы тебя, да боюсь, поздно.