Они, молча, посмотрели на него; он криво улыбнулся и направился по улице. Бродячие банды мародеров расступались перед их оружием и очевидной дисциплиной; дым был достаточно густым, чтобы видимость ограничивалась двадцатью ярдами или меньше, и достаточно густым, чтобы каждый вдох был болезненным. С обеих сторон горели пожары, языки пламени вырывались из окон зданий.
— Здесь баррикада, сэр. Осторожнее, — сказал Смит.
Джон покачал головой. — Я не думаю, что за ней есть кто-то живой, — ответил он.
До этого было много мертвецов в полосатой униформе трудовых лагерей или серой одежде Протеже. Сначала это была густая россыпь, затем кучки по два и по три трупа. Тут и там среди них виднелись серые мундиры Страны и оружие — солдаты или полицейские восстали против своих хозяев. Перед линией мебели и перевернутых тележек мертвецы лежали слоями высотой по пояс, гранитная мостовая была залита вязким красным. Воинам Сантандера приходилось перелезать через них, дыша ртом. Там, где стволы пулеметов были прикрыты завесой падающих мертвецов, пахло жареным мясом. Они были поджарены раскаленным металлом и вскипевшим паром, выходящим из разорванных водяных рубашек пулеметных стволов. Большинство погибших за баррикадой были Избранными; в основном дети, одетые в простую серую школьную форму Стажеров. Взрослые среди них были седовласыми, вероятно, учителями. Большинство мертвых детей, судя по всему, умерли быстро, поскольку увечья были нанесены впоследствии. Большинству.
— Ты ублюдок, — выдохнул Баррджен лысому мужчине, чьи покрытые старческими пятнами руки все еще сжимали горло мертвого Протеже. Нож в руке Протеже был вонзен в живот школьного учителя. — Ты ублюдок.
— Продолжаем двигаться, — резко сказал Джон.
Пожары усиливались по мере того, как они продвигались по Старому Городу. Мимо них с криком пробежала горничная, ее обнаженное тело было залито кровью. Полдюжины солдат Протеже гнались за ней легким шагом, знаки различия были сорваны с их униформы, в руках у них были бутылки. Один или двое из них остановились, чтобы поглазеть на отряд Сантандера; в бритоголовых головах не было разума, но хватило животной осторожности, чтобы заставить их пошатнуться.
— Где он будет, сэр? — спросил Баррджен.
Джон ответил, не оборачиваясь и не останавливая своей ровной рыси. — Мне кажется, я знаю.
Теперь они локтями прокладывали себе путь сквозь толпу, поворачивая на юг, к Главному Монументу. Послышался треск стрельбы из стрелкового оружия. Спуск по аллее позволил им увидеть площадь вокруг Монумента Основателям — бронзовые фигуры, все еще поднимающие оружие в Знак Присяги. Его окружала баррикада из транспортных средств, некоторые из которых были танками или броневиками.
— Он будет там, если он вообще жив, — бесцветно сказал Джон. — Под памятником есть бункеры, старые, но они всегда в порядке, склады всегда полны, это ритуал...
Волна двинулась вперед с улиц и зданий вокруг площади, волна, которая кричала и стреляла на бегу, она пробежала по ковру из тел, который покрывал тротуар слишком густо, чтобы был виден камень. Пули врезались в волну, и она поглотила их, накапливаясь, словно на волнорезе. Через минуту или меньше край волны навалился на дула орудий, нанося удары, стреляя и разрывая плоть голыми руками.
— Ватер… — прошептал Джон на языке своей юности.
Что-то побудило Баррджена нырнуть к ногам Джона. Они упали, запутавшись в конечностях; остальные повалились ничком, повинуясь рефлексу старого солдата, прежде чем осознали, что произошло. Даже на расстоянии более тысячи ярдов и под крики атакующей орды взрыв был громким. Бронза, камень и человеческая плоть взметнулись вверх. Ни одна рука не-Избранных никогда не прикоснется к Монументу Клятвы.
— Ватер! — закричал Джон, точно зная, кто нажал на этот последний детонатор.
— О, Иисус, дерьмо, Христос, сэр, оставайтесь на месте! — крикнул Баррджен.
Баррджен и Смит упорно боролись с ним. Затем он застонал и рухнул в их объятия.
— Черт, черт! — простонал Смит, ощупывая руками рану. — Черт возьми, дайте мне сюда бинты, немного надавите!
Баррджен оставил их за этим занятием, оглядывая площадь с тихим присвистом. Кратер был около ста ярдов в поперечнике, и он быстро подсчитал.
— «Не может быть так много мертвых людей в таком маленьком пространстве», — подумал он. Затем он оглядел пылающий хаос, который простирался по обе стороны от гавани, дальше, чем мог охватить глаз, вверх по склонам гор, где пламя отмечало каждое поместье плантации и деревню.
— «Я думаю, что так может быть».
— Ладно, давайте вернем нашего босса на корабль, — сказал он вслух.
* * *
— Нет, — бесцветно ответила Герта Хостен.
— Но, сэр, мы должны нанести быстрый удар, прежде чем враг высадит войска в самой Стране. У нас под контролем половина территории, и сотни тысяч вооруженных...
— Заткнись, — сказала Герта своему сыну, глядя вниз на гавань Вестхавн. Пожары были потушены, и корабли, столпившиеся на рейде, двигались к докам. Время от времени раздавался треск выстрелов, но ничего похожего на вчерашний день, когда местный исход все еще вызывал сомнения. Она продолжала тем же ровным механическим голосом:
— У нас есть очаги контроля на севере и востоке острова. У нас сотни тысяч детей — Стажеров, находящихся на испытательном сроке; если бы не тот факт, что все они были призваны и сконцентрированы, мы были бы уже мертвы. Я сомневаюсь, что в районах, которые мы контролируем, осталось больше двух дивизий взрослых Избранных. Возможно, дивизии Протеже, которые не взбунтовались. Теперь позволь мне привести тебе некоторые арифметические расчеты: только в лагерях вокруг Принятия Присяги и Коперника было более двух миллионов рабов. И достаточно оружия на складах, ожидающих отправки на материк, чтобы оснастить десять дивизий. Таким образом, в южных и восточных низменностях насчитывается, по меньшей мере, миллион вооруженных повстанцев, не считая нескольких дивизий Протеже, убивших своих офицеров. Предположим, что наши дети, а некоторые из них ниже оружия ростом, которое они носят, — смогли бы отвоевать эту часть Страны — чего они никак не смогут сделать. И как ты думаешь, что бы с ними сделала армия Санти? А они будут готовы высадить свои войска здесь, на берег в довольно короткие сроки.
— Их… их флот был сильно поврежден в битве в Проходе.
Герта кивнула, по-прежнему отвернувшись к окну. — У них есть шесть неповрежденных линкоров. Ни один из наших линкоров не выжил. Авианосцы остались без самолетов. Возможно, есть две дюжины других военных кораблей, все поврежденные, и несколько сотен торговых судов. У нас нет ремонтных мощностей и нет надежды, чтобы возобновить производство — за последние шесть дней нам пришлось убить девять десятых рабочей силы, или ты не заметил этого?
— Тогда...
Герта обернулась. Йохан Хостен стоял неподвижно, но по его щекам текли слезы.
Хлоп. Плоской стороной ладони она провела ему по щеке. — Внимание!
— Да, сэр!
Она видела, как он собирается с силами. — Теперь ты услышишь, что мы собираемся делать, а затем поможешь мне подготовить необходимые распоряжения. Те, кто пожелают это сделать, укроются здесь, в Вестхавне и в Конугсбурге, и сдадутся силам Сантандера. По крайней мере, они будут жить. Те, кто не пожелает этого делать, поднимутся на борт корабля.
— На корабль? — спросил Йохан. — Для чего, сэр?
— Западные острова, конечно, — ответила Герта. — Это наше единственное оставшееся владение. Радио сообщает, что условия там стабильны — настолько, насколько они могут быть в скоплении маленьких островов в джунглях на другом конце света — и это довольно далеко для врага, чтобы добраться туда в ближайшее время. Мы загрузим все возможное промышленное оборудование.
— Но, сэр… как это… даже если только половина нашего оставшегося населения… на Западных островах нет никакого сельского хозяйства, о котором можно было бы говорить.
— Тогда мы будем кушать много рыбы, не так ли? — сказала Герта.
— Но там недостаточно Протеже, чтобы поддерживать нас!
Герта вздохнула, закрыла глаза и приложила два пальца к своему лбу. — «Мы просто не очень быстро учимся», — с горечью подумала она.