Выбрать главу

Наконец он задремал, погрузившись в тревожный сон современного путешественника.

Маленькая старушка уставилась поверх бокала с бурбоном на спящего человека. С момента посадки на самолет в Орли она то и дело украдкой поглядывала на него.

— Кто этот джентльмен, моя дорогая? — прошептала старушка, схватив за руку шедшую вдоль прохода стюардессу. — Я его где-то уже видела.

— Его фамилия Эндрюс, миссис Уиллоуби, — ответила стюардесса. — Он летит в Рим.

Старушка посмотрела на лицо спящего мужчины. Покачала головой.

— Точно знаю, что где-то его уже видела, но где именно, не припомню. Вы уверены, что это мистер Эндрюс?

— Да, миссис Уиллоуби.

Стюардесса вежливо улыбнулась.

— Руки у него грубоваты, — произнесла старушка. — А лицо доброе, благородное. Я еще вспомню. Это кто-то из далекого прошлого.

— Конечно, вспомните, — сказала стюардесса и подумала: «Слава Богу, я схожу в Стамбуле».

— Вы, несомненно, слишком молоды, чтобы вспомнить, кто он.

Стюардесса с подушечкой в руках направилась вперед, а миссис Уиллоуби отхлебнула бурбон, глядя на сильные руки и благородное лицо мужчины, сидящего в кресле справа от прохода.

Джек спал беспокойно, периодически поворачивая голову из стороны в сторону; миссис Уиллоуби наблюдала за крупным человеком с массивной головой, по слегка отвисшей левой щеке которого от виска с тронутыми сединой темными волосами к подбородку тянулся шрам. Ему лет тридцать семь — тридцать восемь, решила миссис Уиллоуби; она совершила типичную для пожилых людей ошибку, уменьшив настоящий возраст Джека. Ей нравилось, что он высок и широкоплеч. Она любила встречать за границей рослых американцев. Она одобрила его строгий серый костюм, сидевший на нем с той свободой, из-за которой европейцы считают американцев нацией, не умеющей одеваться. Но старушке никак не удавалось вспомнить, где она видела своего соседа. Какая-то другая фамилия, не Эндрюс, вертелась на кончике ее языка. Провал в памяти вызывал у миссис Уиллоуби чувство тревоги; она показалась себе очень старой.

Проснувшись, Джек раздвинул шторки и увидел, что самолет теряет высоту неподалеку от Рима. Отвернувшись от окна, он заметил, что маленькая старушка разглядывает его, сморщив лоб. «У нее такой вид, — подумал Джек, застегивая ремень, — будто я во сне произносил непристойности».

Взлетно-посадочные полосы, умытые дождем, блестели в надвигающихся сумерках; клочья облаков, подсвеченных последними лучами заходящего малинового солнца, мчались по небу. Самолет лег на правое крыло, и Джек увидел, как опустились закрылки; он вспомнил свинцовую мглу, висевшую над Парижем, и порадовался тому, что в Риме совсем иная погода. Италия способна поднять настроение и как бы заново открыть человеку прелесть ярких красок, дождя, причудливых облаков, каким бы видом транспорта ни прибывал он в эту страну, подумал Джек.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Бросив последний пристальный взгляд в сторону Джека, миссис Уиллоуби направилась в ресторан, чтобы там вместе с другими транзитными пассажирами дождаться, когда самолет заправят топливом. Джек, проходя мимо старушки, вежливо коснулся рукой шляпы; он услышал, как она радостно произнесла: «Джеймс Роял». Она сказала это сирийцу, шагавшему рядом с ней. Мужчина, понимавший арабскую и французскую речь, знал лишь два английских слова. «Очень хорошо», — сказал он, изо всех сил стараясь продемонстрировать свое дружелюбие.

— Я думала, он умер, — добавила миссис Уиллоуби, шагая в направлении ресторана. — Кто-то мне говорил, что он умер.

Таможенный досмотр подходил к концу, и тут Джек увидел Делани, который стоял за стеклянной дверью зала ожидания. На нем были твидовая кепка завсегдатая ирландских бегов и пальто из того же материала. Его загорелое лицо с близорукими глазами светилось сквозь стекло счастливой, приветливой улыбкой. Он не производил впечатления человека, угодившего в беду. Джек испытал громадное облегчение, не обнаружив во внешности Делани изменений, которые могли произойти за годы их разлуки, и понял, как сильно боялся увидеть друга постаревшим.

Когда Джек прошел через дверь, Делани крепко стиснул его руку и, сияя, произнес густым, хриплым голосом: