Впрочем, была одна интерлюдия, вызвавшая у Крейга некоторый интерес. Заговорили о женском освободительном движении, и Пенелопа, обычно неразговорчивая в компании, активно включилась в беседу. Она была за движение, Крейг поддержал ее. Все женщины, сидевшие за столом, — тоже. Не будь они так заняты примерками, устройством званых ужинов, регулярным посещением парикмахерских и поездками на Карибское побережье и в Солнечную Долину, они, несомненно, оказали бы на движение большое влияние.
Крейг не утруждал себя подбором гостей. Хотя бы потому, что слишком был занят другими делами. Иногда он знакомился с людьми, которые казались ему интересными, и советовал Пенелопе пригласить их, но она почти всегда отвечала ему, что этот мужчина, эта женщина или супружеская пара по той или иной причине, обычно веской, не подходит для компании, которую она в этот день собирает.
Он вздохнул, сам не зная почему, поднялся с кресла и, пройдя в одних носках по толстому светлому ковру к серванту, где стояли бутылки, налил себе виски. Пенелопа вернулась из кухни, взглянула на стакан в его руке. Когда она бросала такие взгляды, он чувствовал себя виноватым. Он опять взял бутылку, добавил виски, плеснул в стакан немного содовой и вернулся к своему креслу. Он наблюдал, как движется Пенелопа по просторной уютной комнате при мягком свете ламп, бросавших неяркие кремовые круги на полированное дерево приставных столиков, на парчовую обивку кресел, на медные вазы, полные цветов. Пенелопа не выносит яркого света. В любом их жилище, даже если это снятый на лето домик, трудно найти место, где можно почитать.
На ней длинное платье из красного бархата, оно соблазнительно облегает ее стройную, все еще молодую фигуру, когда Пенелопа склоняется, чтобы поправить цветы, положить на место журнал, закрыть крышку серебряной сигаретницы. У нее хороший вкус. От ее прикосновений вещи становятся красивей. Правда, в ее доме нет ничего особенно изысканного и эффектного, зато жить в нем хорошо, думал Крейг; он любил этот дом. Он сидел со стаканом виски в руке и, наблюдая, как его жена движется по теплой, уютной комнате, забыл о только что разъехавшихся скучных гостях. В эту минуту, восхищенно глядя на нее в ночной тиши, он чувствовал, что любит ее и нисколько не жалеет, что женат. Он знает ее недостатки. Она лжива, расточительна, коварна, часто претенциозна; ее дом заполняют люди второго сорта, потому что она боится соперничества блестящих, красивых, умных людей; она изменяла ему и в то же время мучила его своею ревностью; когда случаются неприятности, она неизменно перекладывает ответственность на других, обычно на него; нередко она надоедает ему. И все-таки он любит ее. В конце концов, нет браков без изъяна. Каждый из партнеров должен чем-то поступаться. Он и сам небезупречен. Он был уверен, что в глубине души у Пенелопы к нему гораздо больше претензий, чем может предъявить ей он.
Он поставил стакан, встал, подошел к ней сзади и поцеловал в шею. Она напряглась, точно он испугал ее.
— Пошли спать, — сказал он. Она отстранилась от него.
— Иди спи. Я еще не все кончила.
— Я с тобой хочу.
Она быстро прошла в другой конец комнаты и, как бы защищаясь, поставила перед собой стул.
— Я полагала, что с этим кончено.
— Как видишь, нет.
— Для меня — да.
— Так ты сказала?
— Я сказала, что для меня кончено. Навсегда. Я не хочу спать ни с тобой, ни с кем другим. — Она говорила тихим, ровным, спокойным голосом.
— На что ты теперь злишься? — Он старался не показать раздражения.
— На тебя. На все. Оставь меня в покое.
Он вернулся к своему креслу, взял стакан и отпил большой глоток виски.
— Утром, когда протрезвишься, — сказала она, — обнаружишь, что твоя страсть находится в самой глубине сейфа. Вместе со многими прочими вещами.
— Я не пьян.
— Пьян каждый вечер.
— Ты серьезно?
— Да, серьезно.
— Что это вдруг?
— Не так уж и вдруг. — Пенелопа все еще отгораживалась от него стулом. — Я давно тебе надоела. И ты этого не скрываешь. Сегодня, например, ты только что не зевал в присутствии моих друзей.
— Но согласись, Пенни, что сегодняшняя компания была скучная.
— И не подумаю соглашаться.
— Этот чертов Берти Фолсом, например…
— Многие считают его очень умным, интересным человеком.
— Многие и Гитлера считали умным и интересным человеком.