Он лежал на кровати, глядя в потолок и размышляя обо всем, что с ним произошло. Он уже столько месяцев живет в Кандагаре под именем Ахмеда Саразлы. Понятно, что за ним наблюдают. Им не жалко тратить на это время – оно на Востоке совсем иная категория, чем на Западе. И ясно, что те, от кого зависела судьба новичка, присланного им из Турции, сознательно держат его на определенном расстоянии, проверяя его. И даже командировка в Пешавар наверняка была очередным этапом его проверки.
В дверь осторожно постучали. Он поднял голову, удивленно прислушиваясь. Неужели опять проверка? Сколько можно. Они не хотят оставить его в покое даже здесь, в Пешаваре…
Он открыл дверь. На пороге стояла женщина в традиционном мусульманском одеянии. Черный хиджаб и закрытое лицо, оставлявшее открытыми только глаза. Женщина внимательно смотрела на стоявшего перед ней мужчину.
– Простите, – сказала она на фарси, – я, кажется, ошиблась номером.
– Да, – устало согласился он, – наверно, ошиблись.
– Мне необходимо было купить минеральной воды к трем часам дня для обеда с моим другом, – неожиданно произнесла она.
Он замер и изумленно взглянул на стоявшую перед ним незнакомку. Если бы ему такое приснилось, он решил бы, что это слишком невероятный сон. Но она стояла перед ним, прямо глядя на него. Он смутился, отвел глаза. Даже недоверчиво отступил на шаг назад. Эту фразу он ждал почти целый год. Условную фразу, которую он давно заучил наизусть. Ее должен был произнести его связной, присланный из Москвы или Баку. Так они тогда договорились. Но перед ним стояла женщина. Разве может женщина быть связной в таком месте, как Пешавар?
Она терпеливо ждала его отзыва. Физули так растерялся, что ему потребовалось несколько секунд, чтобы опомниться и ответить. Наконец она спросила, чтобы подтолкнуть его к ответу:
– Вы ничего не хотите мне сказать?
– Да, – сумел выдавить Физули, – хочу.
Он сглотнул. Почему-то сильно заболела голова.
– Ваш друг, очевидно, будет обедать немного позже, в пять часов вечера и без минеральной воды, – сказал он наконец хриплым голосом.
Она кивнула головой, входя в его комнату и закрывая за собой дверь. Затем сняла платок и хиджаб. Он сделал еще один шаг назад. Она оказалась молодой женщиной в современном темном платье. Несколько плотная фигура, характерное восточное лицо, чуть изогнутый нос, темные глаза, тонкие губы. Ей было лет тридцать пять – сорок.
– Я представляла вас немного другим, – сказала она на фарси.
– Я вообще не думал, – пробормотал он, – не думал, что вы… женщина… здесь… Как вы меня нашли?
– В Кандагаре все знают, что вы отправились за товаром в Пешавар и забронировали для себя номер в этом отеле. Должна сказать, что отель явно не отвечает стандартам в четыре звезды, которые нарисованы на дверях этого заведения.
Гусейнов усмехнулся.
– Так и будем говорить на фарси? – поинтересовался он.
– Я могу и по-турецки, – ответила она. – Вам, наверно, будет удобнее говорить на турецком языке.
– Да, – согласился он. – А еще какие языки вы знаете?
– Арабский, французский, русский, английский, – улыбнулась она и уже по-русски добавила: – Кажется, вы тоже должны понимать русский язык. И арабский?
– Я понимаю, – ответил он по-турецки, прислушиваясь к шагам в коридоре. – Но кто вы? Откуда вы приехали?
– Из Кандагара. Я искала вас там несколько дней, пока наконец мне показали вашу лавку. И уже потом приехала сюда через Лахор.
– Как вас зовут?
– Саида Джалал, это фамилия по мужу.
– И как я смогу объяснить ваше присутствие у меня в номере?
– Никак. Я никогда не была в вашем номере и не могла быть здесь ни при каких обстоятельствах. Мусульманская женщина, которая встречается с мужчиной без свидетелей, должна быть осуждена общественным мнением. Согласно нашим правилам я даже разговаривать с вами не имею права без присутствия рядом моего брата или мужа.
– Вы сказали, что Джалал – ваша официальная фамилия?
– Да. А моя настоящая фамилия – Сулейманова. Я лезгинка из Махачкалы.
– Странно, что вы мне честно обо всем рассказываете.