Я сам не пишу к тебе для того, что у меня глаза болят. Однако напишу немножко.
Ты утешаешь его стихами о потере Катер <ины> Яков<левны>, несравненной сея жены; потому что он говорит — я не хочу учиться... и для того Дарья Алексеевна хочет итить за него замуж. Ну-ка, кто скажи, что действительнее?
Прости, брат, вручители двух твоих писем не вручали мне оных, и я их никогда не видал. Сашу целую.
21. В. В. КАПНИСТУ{*}
28 февраля 1795 г. Петербург
Племянник твой Богдан Иванович, которого отец, говорит он, назывался Емельян, вручит тебе письмо мое.
Прошлого года в апреле выпущен был он в полк; но явился ко мне и в ноябре почти в таком состоянии, как и пред Суд Божий, сказывая, что он сначала был болен, а потом хотя и выздоровел, но не имуществом, хуже всего, что он просрочил, никому из нас ничего не сказал вовремя и выключен из полку без аттестата.
Всеми неправдами теперь он в полку и в службе опять, обмундирован кое-как и к тебе отправляется для того, что ему мимо Киева ехать, а без того я прямо бы его мог отправить. Долгов он по себе не оставил, только ты хорошо кабы не задержал его у себя. Когда я его взял к себе жить, то на другой день отнял его у меня в заклад какой-то шубник барский. Слуга и не пускает. «За что это, брат?» — «Заплати мне, — говорит он, — ведь я не твой». — «Да что так много?» — «Много? И скотину больную не выкинешь, а он был человек». Этот «был» мне весьма полюбился. Шубник остался доволен, и племянник твой, каков есть, возвращается. Прости. Я третье письмо об этом пишу к тебе; но ты о делах никогда не отвечаешь и про художников не отвечал.
Я долго не знал, что с ним делать, никто не хотел его опять определить, и для того я у тебя спрашивал, куда мне его девать.
Глаза у меня все еще болят. Это ничего. Все святоши великое делают зло. Не верь святошам — продадут. Прости, рожа!
22. В. В. КАПНИСТУ{*}
28 сентября 1795 г. Никольское
Поверишь ли ты, друг мой, что ласкательная твоя ко мне доверенность, всегда мне удовольствие причинявшая, на теперешний раз меня оскорбила, и я перевода твоего, мне кажется, очень хорошего, никак не могу поправить, хотя некоторыми стихами не совсем доволен. Я как-то поглупел и потерял ту способность подделываться под тон приятелей своих, когда дело шло о поправлении какой-нибудь стихотворческой ноты. Может быть, по возвращении в Петербург и при свидании с лирическою музою Гаврила Романовича возвратится ко мне способность услужить тебе, которую изменническое здоровье Марьи Алексеевны у меня похитило. Ей, однако, слава Богу, лучше и гораздо лучше, она ходит уже по горнице без всякой посторонней помощи. При выздоровлении ее ничто еще в словесном свете так не обрадовало, как твои маленькие стишки, на обертке моего нелепого Анакреона напечатанные. В нем подлинно столько ошибок, что никто не усумнится в той истине, которую, погоняя меня, типографщики напечатать заставили. Ты, я думаю, сам приметишь, что последняя книга по мере печатания мною переводилась и что ошибки в ней по тому же самому аршину обильно отпущены. Тут в примечаниях есть ссылки на такие стихи, которых и в тексте нет, потому что примечания уже печатались, а я в корректурных листах поправлял некоторые стихи в одах. Я слышу, что хотят сделать второе тиснение, то, может быть, иное что я и поправлю; но теперь нет ни доброй воли, ни способности.
Я очень тебе верю, что твой перевод много труда стоил, и, похваляя твою точность, не знаю, однако, для чего твой вкус поленился выкинуть многие галликанские местные затеи, без которых бы русские твои сады, облегча твой труд, не потеряли ни красоты, ни тени; и каково вообразить, что твой Филипп, которому Делиль приносит в жертву талант свой, есть тот самый
Egalite [1], которому мало было под гюиллиотиною казни. На месте его приятнее бы, кажется, красовался в стихе русском Иван Андреевский и твой Терентий (ежели, впрочем, он не так тебя теперь обдирает). Вить такая беда, что чем перевод русский совершеннее, тем несноснее и чувствительнее подобные занозы. Но мы когда-нибудь вместе его с тобою прочитаем, и их легко будет с корнем выдернуть; а ты между тем сади свой обуховский сад из благодарности, что тень его лучше вод Иппокренских дает тебе жизнь покойную и хорошие стихи.
1
Равенство