1796
К верной
Ты мне верна!., тебя я снова обнимаю!..И сердце милое твоеОпять, опять мое!К твоим ногам в восторге упадаю…Целую их!.. Ты плачешь, милый друг!..Сладчайшие слова: «души моей супруг»,Опять из уст твоих я в сердце принимаю!..Ах! как благодарить творца!..Все горе, всю тоску навек позабываю!..…Ты бледность своего лицаПоказываешь мне — прощаешь! Не дерзаюОправдывать себя:Заставив мучиться тебя,Преступником я был. Но мне казалось ясноНесчастие мое. И ты сама… прости…Воспоминание души моей ужасно!..К сей тайне я тогда не мог ключа найти.[17]Теперь, теперь стыжусь и впредь клянусь не веритьНи слуху, ни глазам;Не верить и твоим словам,Когда бы ты сама хотела разуверитьМеня в любви своей.На сердце укажу,Взгляну с улыбкою и с твердостью скажу:«Оно, мой друг, спокойно;Оно тебя достойноНадежностью своей.Испытывай меня!»Пусть прелестью твоейДругие также заразятся!Для них надежды цвет, а мне — надежды плод!Из них пусть каждый счастья ждет:Я буду счастьем наслаждаться.Их жребий: милую любить;Мой жребий: милой милым быть!Хотя при людях нам нельзя еще словамиЛюблю друг другу говорить;Но страстными сердцамиМы будем всякий миг «люблю, люблю» твердить(Другим язык сей непонятен;Но голос сердца сердцу внятен),И взор умильный то ж украдкой подтвердит.Снесу жестокость принужденья(Что делать? так судьба велит),Снесу в блаженстве уверенья,Что ты моя в душе своей.Ах! истинная страсть питается собою;Восторги чувств не нужны ей.Я знаю, что меня с тобоюЖестокий рок готов надолго разлучить;Скажу тебе… «прости!» и должен буду скрытьТоску в груди моей!.. Обильными слезамиЕе не облегчу в присутствии других;И ангела души дрожащими устамиНе буду целовать в объятиях своих!..Расстаться тяжело с сердечной половиной;Но… я любим тобой: сой мыслию единойУнылый мрак душевных чувств моихКак солнцем озарится.Разлука — опыт нам:Кто опыта страшится,Тот, верно, нелюбим, тот мало любит сам;Прямую страсть всегда разлука умножает —Так буря слабый огнь в минуту погашает,Но больше сил огню сильнейшему дает.Когда душа единственный предметУ нас перед глазами,Мы знаем то одно, что весело любить;Но чтоб узнать всю власть его над нами —Узнать, что без него душе не можно жить…Расстанься с ним!.. Любовь питается слезами,От горести растет;И чувство, что нельзя преодолеть нам страсти,Еще ей более даетНад сердцем сладкой власти.Когда-нибудь, о милый друг,Судьбы жестокие смягчатся:Два сердца, две руки навек соединятся;Любовник… будет твой супруг.Ах! станем жить: с надеждой жизнь прекрасна;Не нам, тому она ужасна,Кто любит лишь один, не будучи любим.Исчезнут для меня с отбытием твоимСущественность и мир: в одном воображеньиЯ буду находить утехи для себя;Далеко от людей, в лесу, в уединеньи,Построю(В мыслях.) домик для тебя,Для нас двоих, над тихою рекоюЗабвения всего, но только не любви;Скажу тебе: «В сем домике живиС любовью, счастьем и со мною:Для прочего умрем. Прельщаяся тобою,Я прелести ни в чем ином не нахожу.Тебе все чувства посвящаю:Взгляну ль на что, когда на милую гляжу?Услышу ль что-нибудь, когда тебе внимаю?Душа моя полна: я в ней тебя вмещаю!Пусть бог вселенную в пустыню превратит;Пусть будем в ней мы только двое!Любовь ее для нас украсит, оживит.Что сердцу надобно? найти, любить другое;А я нашел, хочу с ним вечность провестиИ свету говорю: «прости!»Прелестный домик сей вдали нас ожидает;Теперь его судьба завесой покрывает,Но он явится нам: в нем буду жить с тобойИли мечту сию… возьму я в гроб с собой. 1796
Тацит
Тацит велик; но Рим, описанный Тацитом,Достоин ли пера его?В сем Риме, некогда геройством знаменитом.Кроме убийц и жертв не вижу ничего.Жалеть об нем не должно:Он стоил лютых бед несчастья своего,Терпя, чего терпеть без подлости не можно!
1797
Меланхолия
Подражание Делилю
Страсть нежных, кротких душ, судьбою угнетенных,Несчастных счастие и сладость огорченных!О Меланхолия! ты им милее всехИскусственных забав и ветреных утех.Сравнится ль что-нибудь с твоею красотою,С твоей улыбкою и с тихою слезою?Ты первый скорби врач, ты первый сердца друг:Тебе оно свои печали поверяет;Но, утешаясь, их еще не забывает.Когда, освободясь от ига тяжких мук,Несчастный отдохнет в душе своей унылой,С любовию ему ты руку подаешьИ лучше радости, для горестных немилой,Ласкаешься к нему и в грудь отраду льешьС печальной кротостью и с видом умиленья.О Меланхолия! нежнейший переливОт скорби и тоски к утехам наслажденья!Веселья нет еще, и нет уже мученья;Отчаянье прошло… Но, слезы осушив,Ты радостно на свет взглянуть еще не смеешьИ матери своей, Печали, вид имеешь.Бежишь, скрываешься от блеска и людей,И сумерки тебе милее ясных дней.Безмолвие любя, ты слушаешь унылыйШум листьев, горных вод, шум ветров и морей.Тебе приятен лес, тебе пустыни милы;В уединении ты более с собой.Природа мрачная твой нежный взор пленяет:Она как будто бы печалится с тобой.Когда светило дня на небе угасает,В задумчивости ты взираешь на него.Не шумныя весны любезная веселость,Не лета пышного роскошный блеск и зрелостьДля грусти твоея приятнее всего,Но осень бледная, когда, изнемогаяИ томною рукой венок свой обрывая,Она кончины ждет. Пусть веселится светИ счастье грубое в рассеянии новомСтарается найти: тебе в нем нужды нет;Ты счастлива мечтой, одною мыслью — словом!Там музыка гремит, в огнях пылает дом;Блистают красотой, алмазами, умом, —Там пиршество… но ты не видишь, не внимаешьИ голову свою на руку опускаешь;Веселие твое — задумавшись, молчатьИ на прошедшее взор нежный обращать.
1800
Берег
После бури и волненья,Всех опасностей пути,Мореходцам нет сомненьяВ пристань мирную войти.Пусть она и неизвестна!Пусть ее на карте нет!Мысль, надежда им прелестнаТам избавиться от бед.Если ж взором открываютНа брегу друзей, родных,«О блаженство!»-восклицаютИ летят в объятья их.Жизнь! ты море и волненье!Смерть! ты пристань и покой!Будет там соединеньеРазлученных здесь волной.Вижу, вижу… вы манитеНас к таинственным брегам!..Тени милые! хранитеМесто подле вас друзьям!
(1802)
О Шекспире и его трагедии «Юлий Цезарь»
При издании сего Шекеспирова творения почитаю почти за необходимость писать предисловие. До сего времени еще ни одно из сочинений знаменитого сего автора не было переведено на язык наш; следственно, и ни один из соотчичей моих, не читавший Шекеспира на других языках, не мог иметь достаточного о нем понятия. Вообще сказать можно, что мы весьма незнакомы с английскою литературою. Говорить о причине сего почитаю здесь некстати. Доволен буду, если внимание читателей моих не отяготится и тем, что стану говорить собственно о Шекеспире и его творениях.
Автор сей жил в Англии во времена королевы Елисаветы и был из тех великих духов, коими славятся веки. Сочинения его суть сочинения драматические. Время, сей могущественный истребитель всего того, что под солнцем находится, не могло еще доселе затмить изящности и величия Шекеспировых творений. Вся почти Англия согласна в хвале, приписываемой мужу сему. Пусть спросят упражнявшегося в чтении англичанина: «Каков Шекеспир?» — Без всякого сомнения, будет он ответствовать: «Шекеспир велик! Шекеспир неподражаем!» Все лучшие английские писатели, после Шекеспира жившие, с великим тщанием вникали в красоты его произведений. Милтон, Юнг, Томcoн и прочие прославившиеся тверды пользовалися многими его мыслями, различно их украшая. Немногие из писателей столь глубоко проникли в человеческое естество, как Шекеспир; немногие столь хорошо знали все тайнейшие человека пружины, сокровеннейшие его побуждения, отличительность каждой страсти, каждого темперамента и каждого рода жизни, как удивительный сей живописец. Все великолепные картины его непосредственно натуре подражают; все оттенки картин сих в изумление приводят внимательного рассматривателя. Каждая степень людей, каждый возраст, каждая страсть, каждый характер говорит у него собственным своим языком. Для каждой мысли находит он образ, для каждого ощущения — выражение, для каждого движения души — наилучший оборот. Живописание его сильно и краски его блистательны, когда хочет он явить сияние добродетели; кисть его весьма льстива, когда изображает он кроткое волнение нежнейших страстей; но самая же сия кисть гигантскою представляется, когда описывает жестокое волнование души.