Гриффит и его все еще грустившая супруга перевезли тело полковника Говарда в один из главных городов Голландии, где оно и было погребено самым достойным образом. Затем молодой человек отправился в Париж, где, он надеялся, его прекрасная подруга сумеет забыть печальные события последних дней. Там она вступила в переписку со своей приятельницей Элис Данскомб, и дела полковника Говарда были, насколько позволяли обстоятельства, приведены в порядок. Затем, когда Гриффит получил пост, который ему предлагали еще до выхода в плавание по Северному морю, они вместе вернулись в Америку. До конца войны молодой человек продолжал служить во флоте, а затем навсегда оставил военную службу и посвятил остаток жизни обязанностям мужа и доброго гражданина.
Совсем нетрудным оказалось войти во владение поместьями полковника Говарда, который уехал из Америки скорее из гордости, чем по иным соображениям, вследствие чего эти поместья никогда не были конфискованы, и молодые супруги оказались обладателями очень крупного состояния. Здесь мы пользуемся случаем упомянуть, что Гриффит не забыл о своем обещании умирающему штурману и обеспечил его мать до конца ее дней.
Прошло, должно быть, лет двадцать после того короткого плавания, о котором мы постарались рассказать в этой книге. Однажды, когда Гриффит, по обыкновению, рассеянно просматривал лежавшие перед ним газеты, его жена заметила, что он вдруг уронил лист на колени и медленно провел рукой по лбу, как человек, который вспомнил или пытается вспомнить какие-то события и образы, давно стершиеся в его памяти.
— Что в газете так взволновало тебя, Нед? — спросила его все еще прекрасная Сесилия. — Вероятно, теперь, когда наше федеральное правительство уже оправляется от своих потерь, ты увидел какой-нибудь проект создания нового флота?.. Ах, негодник! Ты снова мечтаешь стать морским бродягой и уйти в свой любимый океан!
— Я перестал мечтать о море с тех пор, как ты начала улыбаться, — рассеянно возразил он, не отнимая руки от лица.
— Быть может, нарушается новый порядок? Или конгресс поссорился с президентом?
— Мудрость и слава Вашингтона помогут нам, пока само время не укрепит новый порядок… Сесилия, помнишь ли ты человека, который сопровождал меня и Мануэля в монастырь Святой Руфи в ту ночь, когда мы стали пленниками твоего дядюшки? Этот человек потом привел большой отряд, освободил нас и спас Барнстейбла.
— Конечно, помню. Говорили, что это лоцман вашего корабля. И я даже помню, как хитрый офицер, в то время гостивший у нас, подозревал, что это человек гораздо более высокого положения, чем он хотел казаться.
— Подозрения этого офицера были справедливы. Но ты не видела его в ту страшную ночь, когда он вел наш корабль среди мелей! И не могла быть очевидицей того, как хладнокровно и смело он вывел наш корабль через те же самые мели из пекла битвы!
— Я слышала страшный шум и грохот и легко могу себе представить, что происходило на палубе, — ответила его жена. Воспоминания, несмотря на немалое время, все еще были так живы в ней, что бледность покрыла ее щеки. — Но что случилось с ним? Ты прочел его имя в газетах?.. Да ведь это английские газеты! Насколько я помню, ты называл его Грэем.
— Этим именем он назывался среди нас. Это был человек, которым владело романтическое представление о славе и который всегда стремился скрыть свое участие в тех действиях, которые, ему казалось, не могли возвысить его. Когда-то я дал ему торжественное обещание никому не называть его настоящего имени. Этот человек умер!
— Могла ли существовать какая-нибудь связь между ним д Элис Данскомб? — спросила Сесилия, задумчиво роняя рукоделие на колени. — В ту ночь, когда мы с Кэтрин посетили тебя в твоем заключении, она сама пожелала пойти к нему, и кузина шепнула мне, что они, должно быть, знакомы. Письмо, которое я получила вчера от Элис, было запечатано черным сургучом, и мне было больно читать, с какой грустью, хотя и очень нежно она пишет о переходе из этого мира в иной.
Гриффит бросил на жену взгляд человека, который внезапно прозрел, и ответил голосом, в котором не было и тени сомнения:
— Сесилия, твои догадки, несомненно, справедливы! Теперь я припоминаю множество подробностей, подтверждающих твои слова. Он прекрасно разбирался в окружающей местности, там прошла его юность, он был хорошо знаком и с монастырем, он предложил ту экспедицию! Да, это был человек необыкновенный!
— Почему он не приехал сюда, к нам? — спросила Сесилия. — Он, кажется, был предан нашему делу.