которая ведет к каналу Святого Марка, под Мостом Вздо¬ хов ты найдешь Якопо. Отдай ему письмо и, если он по¬ требует кольцо, отдай и его. Сделай все, что он прикажет, и возвращайся с ответом. Джино выслушал своего господина с глубоким взима¬ нием и уважением, но все же не мог скрыть страх. При¬ вычное почтение к хозяину, очевидно, теперь боролось в нем с острым нежеланием выполнять его приказ; покор¬ ный, но нерешительный вид гондольера свидетельствовал о каких-то серьезных причинах его замешательства. Но, если дон Камилло и заметил выражение лица своего слу¬ ги, он ничем этого не показал. — Значит, у арки, ведущей во дворец, под Мостом Вздохов, — невозмутимо добавил он.— И тебе нужно быть там к часу ночи. — Мне бы хотелось, синьор, чтобы вы приказали Джорджио и мне отвезти вас в Падую. — Путь слишком длинен. С чего это ты вздумал уто¬ млять себя? — Все потому, синьор, что там, среди лугов, нет ни Дворца Дожей, ни Моста Вздохов, ни этой собаки Якопо Фронтопи. — Тебе, видно, не очень хочется выполнять это пору¬ чение, но ты ведь знаешь, что долг преданного слуги — выполнять любые приказания хозяина. Ты родился моим вассалом, Джино Мональди, и, хотя ты с детских лет слу¬ жишь моим гондольером в Венеции, твое настоящее ме¬ сто в моих поместьях в Неаполе. — Я благодарен за честь, синьор, святой Януарин тому свидетель. Но ведь здесь, на улицах Венеции, не найти ни одного продавца воды, ни одного моряка на ка¬ налах, кто не желал бы этому Якопо провалиться в пре¬ исподнюю. Он гроза всех молодых любовников, он наво¬ дит ужас на всех кредиторов на островах. — Вот видишь, глупый болтун, значит, нашелся хоть один из числа первых, кто его не испугался. Ты разы¬ щешь его под Мостом Вздохов, покажешь печать и вру¬ чишь, как я тебе велел, это письмо. — Но разговаривать с этим негодяем — значит поте¬ рять репутацию честного человека! Не дальше как вчера Аннина, эта хорошенькая дочка виноторговца с Лидо, говорила, что быть увиденным однажды в обществе Якопо Фронтони так же гнусно, как быть схваченным дважды за 24
кражу какой-нибудь старой веревки, из Арсенала, как это случилось с Родерйго, кузеном ее матери... — Я вижу, твои понятия о морали те же, что и на Лидо. Так не забудь же показать кольцо, а не то он тебе не поверит. — Не могли бы вы, ваше сиятельство, заставить меня вместо этого обрезать крылья льву или написать картину лучше Тициана? 1 Мне до смерти не хочется встречаться- с этим головорезом. Если кто-нибудь из гондольеров уви--. дит, что я разговариваю с этим человеком, даже влияния вашей светлости окажется недостаточно, чтобы мне полу¬ чить право участвовать в гонках. — Если он задержит тебя, ты терпеливо жди, Джино, а если он тебя сразу отпустит, быстрее возвращайся — я хочу поскорее знать результат моего поручения. — Я хорошо знаю, синьор дон Камилло, что честь дворянина более чувствительна к позору, чем честь его слуг, и что пятно на шелковой мантии сенатора заметнее, чем грязь на вельветовой куртке. Если бы кто-нибудь, недостойный внимания вашей светлости, посмел оскор¬ бить.вас, Джорджио и я показали бы, как глубоко мы мо¬ жем чувствовать оскорбление чести нашего хозяина; но наемник за два, или десять, или даже сотню цехинов... — Благодарю тебя за намек, Джино! Ступай к своей гондоле и ложись спать, но прежде попроси Джорджио прийти ко мне в кабинет. — Синьор! — Ты, кажется, решил не выполнять ни одного моего приказа? — Ваше сиятельство желает, чтобы я отправился к Мосту Вздохов пешком, по улицам, или по каналам? — Возможно, понадобится гондола, ты отправишься водой. —< Акробат не успеет сделать сальто, как ответ Якопо будет у вас. С этим внезапно изменившимся решением гондольер покинул комнату, ибо вся нерешительность Джино исчез¬ ла в ту минуту, как он понял, что кто-то другой может выполнить поручение хозяина. Торопливо спустившись по потайной лестнице и тем минуя вестибюль, где ожидали 1 Т и ц и а н, Вечеллио (ок. 1487—1576)—великий венециан¬ ский живописец эпохи Возрождения. 25