Дандарон был фокусом названных линий преемственности. Но первые ученики, признавшие Дандарона своим учителем, не знали тогда этого. Ими руководила необъяснимая духовная или, как говорят сами буддисты, кармическая связь. Не нужны были при этом никакие доказательства правомочности Дандарона, он сам был этим доказательством. Вся же каноническая аранжировка его персоны была для нас украшением славы того, в ком чтили живое воплощение буддийского идеала, в ком смогли увидеть Учителя.
Основополагающий принцип буддийского совершенствования на пути махаяны заключается в вере в Учителя. Это не христианское упование на Бога, не слепая преданность сверхъестественному существу. Полагаясь на Учителя, буддист полагается на то общее, нерушимое и чистое, что абсолютно одинаково у любого сознательного существа. Называют его по — разному — нирвана, виджняна, ум, махамудра, бинду и т. п. Учитель дает лишь ключ к его раскрытию, но совершить путь ученик должен самостоятельно, полагаясь на собственные способности и силы. Этот подход заповедовал сам Шакьямуни, предлагая последователям не слепо верить в его слова, а проверять их собственным опытом.
На вере в Учителя строится и буддийское учение о бодхичитте. Самое простое толкование этого термина — сострадательное отношение к миру, развитие любовного отношения ко всему живому. "Да любите друг друга", этот христианский, и не только, императив превращается в буддизме в естественное любовное и сострадательное отношение к миру именно благодаря способности увидеть в Учителе, в этом порой простом и физически немощном человеке, совершенство. Трудно любить всех, это абстрактно и декларативно, но полюбить одного, увидеть в нем драгоценность достоинств человеческого существа возможно. Через веру и почитание одного конкретного человека — Учителя к любви ко всему живому — вот буддийский путь махаяны. Не верить, не полагаться на Учителя — значит, не верить в себя, в способность обрести совершенство. В таком подходе бодхичитта раскрывается как идея всесвязности.
Продолжим рассказ о том, как постепенно складывалась сангха Дандарона.
В 1967 г. возвратился из Кижинги в Улан — Удэ Железное, начались ночные переписывания текстов в доме Учителя, практика не — сна. Переписывание тибетских текстов было обязательным занятием всех учеников Бидии Дандаровича, независимо от их способностей в филологии. Переписывались в основном садханы, или, как мы их называли по — тибетски, дубтабы, и ритуалы. Это научило нас читать тексты вслух и красиво писать по — тибетски. Кроме того, все запасались словарями и грамматиками тибетского языка. Тогда это были весьма редкие и старые издания: "Грамматика тибетского языка" Я. Шмидта, изданная в 1839 г., его же словарь; словарь и грамматика Ешке, учебник тибетского и грамматика Ю. Н. Рериха, "Тибетско — английский словарь" С. Ч. Даса, и, конечно же, "Краткий тибетско — русский словарь" Б. Д. Дандарона, Ю. М. Парфионовича и Б. В. Семичова — так называемый "Синий словарь" 1962 г. издания. Все пытались переводить, но переводчиками "для других", естественно, стали немногие: В. Н. Пупышев и А. М. Донец.
В 1968 г. летом в Ленинград приезжает аграмба Гатавон. На Невском проспекте в сквере у Казанского собора студент — санскритолог Виктор Николаевич Пупышев (1944–1998) просит и получает посвящения Ваджрасаттвы и Калачакры. В дальнейшем Пупышев называл Гатавона первым своим учителем, а Дандарона — коренным.
Александр Моисеевич Пятигорский в 1969 г., летом, договорившись с Бидией Дандаровичем, едет в командировку в Улан — Удэ. Организуется этнографическая экспедиция. Кроме Дандарона и Пятигорского в неё входят бывший лама Л. Я. Ямпилов, сотрудники БИОНа К. М. Герасимова, Балдорже Бадараев и шофёр Кеша.
Герасимова затеяла отъезд на вечер. Но никто не хотел двигаться в путь, на ночь глядя. Она же настаивала. Тогда Бидия Дандарович и Лодой Ямпилович "в шутку" в два голоса запели мантры; как Кеша ни старался — машина не заводилась. "Я такую мантру знаю, что машина… на части развалится", — сказал Бидия Дандарович, — "но лучше не надо". Герасимова пошла, с горя, в гастроном за водкой, и все благополучно после ужина отправились спать. Как потом оказалось, не то бензобак был пуст, не то карбюратор засорился.
Именно в этой поездке Пятигорский обращался к Бидии Дандаровичу за наставлениями, но тот упорно рекомендовал ему выйти на известного аграмбу Гатавона. На газике они поехали в Еравнинский район, где жил дедушка, так его звали по — домашнему будущие ученики Дандарона. Дома его не застали — только что уехал. И так несколько раз в других селах: Гатавон уезжал буквально за минуты перед их приездом. Наконец, встретились. Александр Моисеевич просил наставлений, дедушка отказывал: "Зачем ему буддизм, у него своя религия есть". Наконец, согласился, но не хотел давать Ваджрасаттву: "Зачем ему нирвана, я ему Манджушри дам, он наукой занимается". Но Бидия Дандарович просил дать Пятигорскому именно Ваджрасаттву. "Хорошо, я дам, но отвечать будешь ты", — сказал Гатавон и дал посвящения в Ваджрасаттву и Калачакру.