Утопил княжну
И вот,
Груди гордые выправив
В ожидающем трепете,
Струги стали на выплави,
Как на озере лебеди.
Тишь.
Жигулевские горы
Солнце вечера режет.
Устремились гор взоры
На густеющий стрежень.
Ждали.
На струг вышел Степан
Из шатровой завесы,
А в руках – гибкий стан
Извивался принцессы.
Взмах!
И брызги алмазные
Ослепили глаза.
Песни бражные, праздные
Разлила бирюза.
Прощай!
Степан, как в бреду,
Воем выл псиновым:
«Не живать мне в саду,
Не бывать в апельсиновом».
Там,
На зыбкой стрежени
Затихла песня горская, –
В любви погибли две жены –
Донская да заморская.
Ой, Мейранушка,
Ой, Аленушка,
Болит ранушка
У дитенышка.
Да болит не столь –
Не кричи, не лазь, –
Лишь бы серая голь
Не кручинилась.
Васька Ус – есаул –
На помин затянул:
«Катись ее имечко
На высоких облаках,
Вспоминай ее вымечко
За брагой в кабаках.
Ой, да взгорю я на гору,
Взлезу на ель высоченную,
Раскачаю вершину,
Раздую брюшину,
Засвищу, заору,
Исцарапанной мордой
Зачураю свою нареченную:
Чур,
Чур,
Чур!
Последнее дело
Возиться с бабьем.
Первое дело –
Дубасить дубьем.
Я – Васька Ус,
Охотник до царских пуз,
Дрался множество раз,
Да вырвали только
Ус да глаз.
Вот и зеваю
Голодным медведем,
Будто за коровами
Едем.
Натерпелись по барским
Острожным мешкам, –
Эх, дать бы им всем
Кистенем по башкам.
Захурдачивай да в жордупту,
По зубарам сыпь дубинушшом.
Расхлобысть твою, ой, в морду ту,
Размочардай в лоб рябинушшом.
А ишшо взграбай когтишшами
По зарылбе взыбь колдобиной,
Чтобыш впремь зуйма грабишшами
Балабурдой был, худобиной.
Шшо до шшо! Да ненашшоками,
А впроползь брюшиной шшай.
Жри ховырдовыми шшоками, –
Раздобырдывай лешша».
Вершинный завет
Чуял Степан,
Как чесалися руки,
Как пир побед
На простор хлебосолон.
Видел Степан,
Как вздымалися струги
На груди
Разметавшихся волн.
Восходил атаман
На высокий утес
Думать думы свои наяву, –
Там на крыльях он нес
Свой вершинный завет –
Голытьбиный
поход
на Москву:
Не для того ли
Затеи задумные
На утесе
Рожаем высоком,
Чтобы наши
Победушки шумные
До Москвы
Докатились наскоком?
Ты запомни, утес,
Нашу
Реченьку
Слез.
Не для того ли мы,
Кровью забрызганные,
Голой ратью
Идем напролом,
Чтоб сиротские души,
Измызганные,
Встрепенулись
Полетным крылом?
Ты запомни, утес,
Нашу
Реченьку
Слез.
Не для того ли мы,
Головы буйные,
Раскачали
В была не была,
Чтобы наши
Разбеги ушкуйные
Перелить
В славу-колокола?
И ты помни, утес,
Нашу реченьку слез, –
Отпусти, снаряди
В час грозовья.
Ты поведай, утес,
Как бунт волю развез
С понизовья.
За народ обездоленный, бедный,
Да за Русь – за сермяжью свою –
Я о том,
Что изжито-изведано,
Со слезами о воле пою.
Для меня воля вольная слаще
И пьянее любви и вина, –
Лишь бы жизнь молодецкая чаще
Была дружбой единой сильна.
Я для дружбы родился
Могуч и ядрен,
Чтобы мой жигулевский
Разгул стал мудрен.
Эх, и гордая
Удаль моя –
Вдовушка.
День мой –
Ретивый и горячий
Конь в бою.
Я ли да не знаю,
За что свою головушку
Буйным бурям отдаю.