13
Выходи же, кто бы ты ни был! выходи, мужчина или
женщина!
Ты не должен прохлаждаться и нежиться в доме, хотя бы
ты построил его сам или он для тебя был построен.
Прочь из тюремного мрака! прочь из-за ширмы!
Никаких возражений! они бесполезны, я знаю всё и выведу
вас на чистую воду.
Я вижу вас насквозь, вы не лучше других.
Вы не заслонитесь от меня ни танцами, ни обедом, ни
смехом,
Я вижу сквозь одежду и все украшения, сквозь эти мытые
и холеные лица
Скрытое, молчаливое отвращение и ужас.
Вы не скажете ни жене, ни подруге, ни мужу
Об этом страшном своём двойнике, который прячется,
угрюмый и мрачный,
Бессловесный и мглистый на улицах, кроткий и учтивый
в гостиных,
В вагонах железных дорог, на пароходах, в публичных
собраниях,
В гостях у мужчин и женщин, за столом, в спальне,
повсюду,
Изящно одетый, смеющийся, бравый, а под рёбрами у него
смерть, а в черепе ад,
Под белой манишкой, под перчатками, под лентами и
бумажными розами,
В ладу с обычаями, ни слова не говорит о себе,
Как он говорлив, говорит обо всём, но никогда не говорит
о себе.
14
Allons! сквозь борьбу и войну!
То, ж чему мы идём, не может быть отменено ничьим
приказом.
Привела ли к победе былая борьба?
И кто победил? ты? твой народ? Природа?
Но пойми меня теперь до конца: так уж устроено в сути
вещей, чтобы жатвою каждой победы, какова бы
она ни была, являлось нечто такое, что вызовет
новую борьбу, еще более лютую.
Мой призыв есть призыв к боям, я готовлю пламенный
бунт,
Тот, кто идёт со мною, будь вооружён хорошо,
Тот, кто идёт со мною, часто идёт, голодая, нищий,
окружённый злыми врагами, покинутый.
15
Allons! дорога перед нами!
Она безопасна — я прошёл её сам — мои ноги испытали
её — смотри же, не медли,
Пусть бумага останется на столе неисписанная, и на полке
нераскрытая книга.
Пусть останется твой инструмент на заводе! и ты не
заработаешь денег!
Пусть останется школа! не слушай призывов учителя!
Пусть проповедник проповедует с кафедры! пусть адвокат
говорит на суде и судья толкует закон!
Камерадо, я даю тебе руку!
Я даю тебе мою любовь, более дорогую, чем деньги,
Я даю тебе себя самого, раньше всякого закона и проповеди.
Дашь ли ты мне себя? пойдёшь ли ты со мною в дорогу?
Будем ли мы с тобой неразлучны, покуда мы живы?
Я не доступен тревогам
Я не доступен тревогам, я в Природе стою беспечный,
Я хозяин всего, я уверен в себе посреди неразумных
существ,
Я так же восприимчив, податлив, насыщен, молчалив, как
они,
Я понял, что и бедность моя, и моё ремесло, и известность,
и недостатки мои, и преступления не имеют той
важности, какую я им придавал,
Я в тех краях, что ведут к Мексиканскому морю, или в
Манхаттане[26] или в Теннеси, или далеко на севере,
или внутри страны,
На реке ли живу я, живу ли в лесу, на ферме ли какого —
нибудь штата,
Или в Канаде, или на морском берегу, или в районе озёр,
Где бы ни шла моя жизнь, — о, быть бы мне всегда в
равновесии для всяких случайностей,
Чтобы встретить лицом к лицу ночь, ураганы, голод,
насмешки, удары, несчастья,
Как встречают их деревья и животные.
Заурядной проститутке
Не волнуйся, не стесняйся со мной, я — Уолт Уитман,
щедрый и могучий, как Природа,
Покуда солнце не отвергнет тебя, я не отвергну тебя,
Покуда воды не откажутся блестеть для тебя, и листья —
шелестеть для тебя, слова мои не откажутся
блестеть и шелестеть для тебя.
Моя девушка, возвещаю тебе, что приду к тебе в
назначенный час, приготовься и будь достойна
встретить меня,
Я повелеваю тебе быть терпеливой и быть совершенной,
покуда я не приду к тебе.