Бесценное, я гляжу на тебя, ты над всеми, ты всех зовёшь
(державный владыка всех), о знамя и флаг,
И я покидаю всё, я иду за тобой, я не вижу ни домов, ни
машин,
Я жижу лишь тебя, о воинственный флаг! О широкое знамя,
я пою лишь тебя,
Когда ты плещешь в высоте под ветрами.
Мы двое, как долго мы были обмануты
Мы двое, как долго мы были обмануты,
Мы Природа, и долго нас не было дома, теперь
мы вернулись,
Мы стали кустами, стволами, листвою, корнями, корою,
Мы всажены в землю, мы скалы,
Мы два дуба, мы растём рядом на лесной луговине,
Мы на пастбище, мы в диком стаде, мы, вольные, щиплем
траву,
Мы две рыбы, плывущие рядом,
Мы уголь, землистый уголь, мы перегной растений и
зверей,
Мы хищные ястребы, мы парим в небесах и смотрим оттуда
вниз,
Мы два яркие солнца, мы в равновесия со звёздами, мы две
кометы,
Мы клыкастые четвероногие в чаще лесной, мы бросаемся
одним прыжком на добычу,
Мы два облака, мы целыми днями несёмся один за другим,
Мы два моря, смешавшие воды, мы весёлые волны —
налетаем одна на другую,
Мы, как воздух, всеприемлющи, прозрачны, проницаемы,
непроницаемы,
Мы снег, мы дождь, мы мороз, мы тьма, мы всё, что
только создано землёю,
Мы кружились и кружились в просторах, и вот, наконец, мы
дома,
Мы исчерпали всё, нам осталась лишь воля да радость.
Страшное сомненье в обличьях
Страшное сомненье в обличьях,
Тревога, а что если нас надувают?
Что если наша вера и наши надежды напрасны
И загробная жизнь есть лишь красивая сказка?
И, может быть, то, что я вижу: животные, растения,
холмы, люди, бегущие, блистающие воды,
Ночное, дневное небо, краски и формы, может быть, это
(и даже наверное) только одни привидения, а
настоящее нечто ещё не открылось для нас.
(Как часто они встают предо мной без покрова, будто
затем, чтобы посмеяться надо мною, подразнить
меня,
Как часто я думаю, что ни я, ни другие не знаем о них
ничего.)
Может быть, мне лишь кажется, что они таковы
(о, несомненно, лишь кажется) с моей нынешней
точки зрения, и может оказаться (о, несомненно
может), что они совсем другое или просто ничто
с других, совершенно изменившихся, точек;
Но эти сомнения исчезают так странно перед лицом моих
милых, моих друзей,
Если тот, кого я люблю, пойдёт побродить со мною или
сядет рядом со мною, держа мою руку в своей,
Что-то неуловимо-неясное, какое-то знание без слов и
мыслей охватит нас и проникнет в нас,
Неизъяснимой, неизъясняемой мудростью тогда я исполнен,
тихо сижу и молчу, ни о чём уже больше не
спрашиваю,
Я всё же не в силах ответить на свои вопросы о смерти и
о будущей жизни за гробом,
Но что мне за дело тогда, сижу или хожу, я спокоен,
Кто держит меня за руку, тот утолил мои тревоги вполне.
Запружены реки мои
Запружены реки мои, и это причиняет мне боль,
Нечто есть у меня, без чего я был бы ничто,
Это хочу я прославить, хотя бы я стоял меж людей одиноко,
Голосом зычным моим я воспеваю фаллос,
Я пою песню зачатий,
Я пою, что нужны нам великолепные дети и в них
великолепные люди,
Я пою возбуждение мышц и слияние тел,
Я пою песню тех, кто спит на одной кровати (о, неодолимая
похоть!
О, взаимное притяжение тел! для каждого тела своё
манящее тело!
И для вашего тела — своё, о, оно доставляет вам счастье
больше всего остального!)
Ради того, что ночью и днём, голодное, гложет меня,
Ради мгновений зачатия, ради этих застенчивых болей, я
воспеваю и их,
В них я надеюсь найти, чего я не нашел нигде, хотя
ревностно искал много лет,
Я пою чистую песню души, то вспыхивающей, то
потухающей,
Я возрождаюсь с животными или с грубейшей Природой.
Этим я песни мои насыщаю, а также тем, что сопутствует
этому,
Запахом лимонов и яблок, весенней влюблённостью птиц,
Лесною росою, набеганием волн,
Диким набеганием волн на сушу, я воспеваю и их,
Увертюрой, что звучит еле слышно, как предвкушение
мелодии,
Желанною близостью, видом прекрасного тела,
Пловец обнажённый, плывущий в воде или на волне
неподвижно лежащий,
Близится женское тело, я потупляюсь, любовная плоть
у меня и дрожит, и болит,
Создаётся дивный инвентарь для меня, для вас, и для
всякого,
Лицо, руки и ноги, перечень с головы и до пят и те
чувства, которые он возбуждает,
Загадочный бред, сумасшествие страсти, о, отдаться тебе до
конца!
(Близко прижмись и слушай, что я теперь шепчу тебе,
Я люблю тебя, о, я принадлежу тебе весь,
О, только бы нам ускользнуть от всех, убежать
беззаконными, вольными,
Два ястреба в небе, две рыбы в волнах не так беззаконны,
как мы;)
О, дикая буря, сквозь меня проходящая, и я, от страсти
дрожащий,
О, клятва о том, что мы слиты навеки, я и женщина,
которая любит меня и которую я люблю
больше, чем жизнь мою.
(О, я охотно отдал бы всё за тебя,
И если нужно, пускай пропаду!
Только бы ты и я! И что нам до того, что делают и
думают другие?
Что нам до всего остального? только бы нам насладиться
друг другом и замучить друг друга совсем, до
конца, если иначе нельзя;)
Ради того капитана, которому я уступаю всё судно,
Ради того полководца, который командует мною, командует
всеми,