Кляня свою судьбину,
Домой шагали мы,
И нам смеялись в спину
Английские холмы.
Мы шли подобьем строя,
С досадой в кулаках:
Не нами город Троя
Повержен был во прах.
Темнело. Звезд сияло —
По пальцам сосчитать.
Шотландия зевала.
Уэльс ложился спать.
Мы шли, а наши лица
Разрисовала мгла —
Закрасила глазницы
И скулы подвела.
Перевод М. Калинина
xxxiv
Играет молодая кровь,
Мелькают мили пыльные.
Свистят мотив «любовь — морковь».
Идут ребята сильные,
Высокие и стильные.
Но плечи их и спины их
Несут следы усталости.
И я, как молод был и лих,
Шалил, — но, кроме шалости,
Познал забот не в малости.
На зимнем поле мяч гонять
Мешают грязь и лужицы.
Пора свой летний дух унять,
Ведь мир, как дух ни тужится,
С другим порядком дружится.
Хотя и в нем порядка нет:
О жизни я условился,
А он, сорвав мой майский цвет,
Внезапно засуровился.
Я к смерти приготовился.
Однако жив на свете я,
Где боги безучастливы.
Ведь мы, Адама сыновья,
Не столь уж и несчастливы,
Скорее мы опасливы.
Играет молодая кровь,
Дела кипят сердечные.
Природа вычеканит новь,
Но думы бесконечные
Все — те же, все — извечные.
Перевод Е. Фельдмана
xxxv
На полпути остановилась,
Нарушив заповедь, жена —
И в столп из соли превратилась:
Доныне там она.
Кипели чаны осужденья,
И сера пала на Содом.
А он к горе грехопаденья
Пошел своим путем.
Перевод Г. Бена
xxxvi
Здесь мы лежим, что выбрали верней
Смерть сраму жить в краях, что нас вскормили.
Жизнь — мелочь, что особенного в ней?
Но не для юношей, — мы ими были.
Перевод В. Вотрина
xxxvii
Я сердце подарил не на свиданье,
Когда заката догорала нить.
Его оставил я на поле боя
Врагу, который мог меня убить.
Он подбегал, размахивая саблей,
Я выстрелил навскидку и попал.
Тогда он мне в лицо расхохотался
И поцелуй по воздуху послал.
Перевод М. Калинина
xxxviii
Средь городов, лесов, полей
От Божьего диспетчера
Получит множество людей
Пожертвованье вечера.
Они получат сладкий сон,
Трудами утомленные,
И им куда дороже он,
Чем утро оживленное.
Но счастлив тот, кто навсегда
В ночь вечную провалится,
Где в небе ни одна звезда
Во мраке не появится.
Перевод Г. Бена
xxxiv
Я выбрал мирную судьбу,
Как только грянул бой.
Мои товарищи — в гробу,
А я — пока живой.
Присягу преступив свою,
Бежал я — и забыт.
Но помнят их в родном краю,
И не грозит им стыд.
Перевод Г. Бена
xl
Не имя, а номер призвали,
Послали вновь
В мир тьмы, немоты и печали,
Где боль и кровь.
Так годным для бойни предметом
Он стал вполне —
И дешев Короне при этом,
Но дорог мне.
Так гибнет в трясине кровавой
И гаснет знак
Полета, вершимого славой
Во прах и мрак.
Перевод С. Шоргина
xliii
Забыв о сновиденьях,
Взор устремляю ввысь.
В своих ночных владеньях
Там маяки зажглись.
Приюты постоянства!
Как ярок этот свет!
И пустота пространства
Пылает им в ответ.
Огни предупреждают —
И не спешат помочь.
Мир краха ожидает,
К утру летит сквозь ночь.
Перевод И. Поляковой-Севостьяновой
xlv
Земля и вода,
Песка полоса.
Сушить невода,
Смотреть в небеса.
Построить дворец,
Каналы пустить
И пару сердец
Зонтом начертить.
Нахлынет волна
И струи воды
Сотрут письмена,
Дворцы и следы.
Что здесь, в волоске
От пасти ночной,
На зыбком песке
Не сгинет со мной?
— Ничто. Волосок
Уже невидим.
Лишь ровный песок
Остался один.
Перевод А. Кокотова
xlvi
Бискайский залив
Моряки и сухопуты, сядем вместе на причале.
Расскажу я вам сегодня сказку о своей печали.
Видите — покатым пирсом в воду врезалась земля?
Там не раз бродил под вечер со своей печалью я.
Солнце к западу проплыло, в пламени пурпурном тая,
А в кильватере светила шла трирема золотая,
Корпус, парус и оснастка золотом слепили взгляд.
Я сказал своей печали: — Вот бы нам уплыть в закат!
Мы доверим наши судьбы огненной волне прилива.
Поплывем по следу солнца радостно и терпеливо.
За спиной оставим страны, где потемки и туман.
На крыле своем трирема нас возьмет за океан!
А трирема повернула и вонзилась в берег носом.
Капитан оперся на борт, обратясь ко мне с вопросом:
— Можешь мне помочь, бискаец, я измаялся совсем?
Я смотрел, не отрываясь, на его блестящий шлем
И молчал, а он продолжил, улыбнувшись несчастливо:
— Помоги моей печали, сын Бискайского залива…
Покачал я головою, неприступен и суров:
Кто живет у океана, тот не любит лишних слов.
Мы расстались с капитаном, — каждому свои печали.
Больше золотой триремы я не видел на причале.