Прощайте, дом, амбар, родник!
Прощай, Северн родной!
Запомни, Теренс, этот миг —
Я не вернусь домой.
Пылает солнце на лугу:
Кровь высохла — гляди!
А Морис всё лежит в стогу:
Мой нож — в его груди.
В урочный час нас дома нет,
Мать горевать должна:
Двух сыновей увел рассвет,
Останется одна.
Вот грешная рука моя —
Простимся в тишине;
Впредь ни покоса, ни жнивья
Моим рукам и мне.
Будь сильным, сохраняя стать,
Взыскуя чистоты,
До Ламмастайда доскакать
К закату должен ты.
Стог будет ждать меня вдали,
Овчарня помнить след,
Тарелка пребывать в пыли
И прокисать обед.
Перевод А. Белякова
Уныньем залил лунный свет
Овцу и всё, что мог,
Хоть виселицы больше нет
У четырех дорог.
Вот так же раньше свет луны
Оберегал овец{2},
И неподвижно с вышины
На них взирал мертвец.
Мы в Шрусбери повисли в ряд,
Был глух последний стон, —
Здесь ночью поезда скорбят
О тех, кто днем казнен.
А тот, кто жив, не может спать,
Судьбы постигнув зло:
Он лучше многих мог бы стать,
Да вот не повезло.
И будет утренний финал
Затягивать нули
Вкруг шеи, что Господь создал
Отнюдь не для петли.
Прервется жизнь одним рывком,
И мертвый воспарит
Так твердо, будто босиком
На лестнице стоит.
Я буду караулить тьму,
И колокол пробьет
Наутро другу моему
Последних восемь нот.
Пусть спит от сущего вдали
Ровесник тех парней,
Которых овцы стерегли
В ночи минувших дней.
Перевод А. Белякова
Март
В зените — Солнца божество,
И два предвестника его
Засеребрились чистотой
На шерсти Овна золотой.
Крик буревестника… И вот
Разбит вещей привычный ход.
Все звери взволновались вдруг
Вступает мир в свой новый круг.
Лишь только хлынул свет с небес —
Искать нарциссы в дальний лес
Мальчишки двинулись гурьбой,
И в полдень — принесут с собой.
А вербы серебрятся, ждут —
За ними девочки идут.
Ломают ветки над прудом —
И каждая приносит в дом.
В домах, в полях — везде сейчас
Сердец желанья видит глаз.
Мое — сбылось бы… Мне нужна
В любви взаимность. Лишь она.
Перевод И. Поляковой-Севостьяновой
Если снова толчея,
И народ возвеселился
В тех местах, где нынче я
Ненадолго поселился,
И в дому, где плоти пир,
Похоть с ненавистью правят, —
Пусть в дому, что пылен, сир,
Одного меня оставят.
Если люди те, что есть,
Позабыли тех, что были,
Значит, ненависть и честь
Люди тоже позабыли.
Кто есть кто у пар двоих,
Не гадай, застав их вместе:
Там всю ночь лежит жених
И не тянется к невесте.
Перевод Е. Фельдман
Когда мне было двадцать,
Мудрец сказал: «Смотри,
Раздай гинеи, фунты,
Но сердце — не дари.
Раздай рубины, жемчуг —
Пусть вольным будет ум».
Когда нам только двадцать,
Советы — лишний шум.
Когда мне было двадцать,
Мудрец сказал: «Гляди!
Отдать не сможешь даром
Ты сердца из груди.
Тебе расплатой станут
Печали и тоска…»
Мне — двадцать два. Я понял
Всю мудрость старика.
Перевод С. Шоргина
Нет легкости, чтоб душу
Всяк звать своею мог.
Не тороплюсь в дороге —
Ленив и одинок.
Ушла вся тяжесть в воду —
Молчать в том море мне…
Мои душа и сердце,
Бескрайний мир — на дне.
Безумен он безмерно:
Сквозь дня лазурный свет
Любому дарит душу,
Которой в теле нет!
Цветы не стали миррой.
Проходит день свой путь.
Вне вечности то сердце,
Покинувшее грудь.
По суетной дороге
Бреду я не спеша.
Дня судного в глубинах
Ждут сердце и душа.
Перевод И. Поляковой-Севостьяновой
Крапива пляшет на могиле,
А ветер — стыл.
Крапива пляшет на могиле
Того, кто сам себя убил.
Крапива пляшет, ветер в силе,
Луна в крови.
А человек лежит в могиле
Из-за любви.
Перевод М. Калинина
Я добродетелью блистал,
Когда любил я вас,
И в удивленье нарастал
Толпы хвалебный глас.
Не стали вы моей судьбой.
Прошел угар хмельной.
«Он снова стал самим собой!» —
Я слышу за спиной.