И пред лицом премудрой смерти,Быть может, прошепчу слова.Но даже им, друзья, не верьте:Не ими жизнь моя жива.
Слова – надёжная защитаИ от себя, и от друзей.В могиле слов змея зарыта —Змея влюблённости моей.
Хрусталь
Хрусталь моей любви разбился с тонким звоном,Осколки милые звенят-поют во мне;Но снова я пленён таинственным законом:Пою любовь мою в заворожённом сне.
Осколок хрусталя мне больно сердце ранит,Но хрупкость нежную люблю я вновь и вновь;Цветок мечты моей от боли томно вянет,Но славлю алую струящуюся кровь.
Элегия
3. Е. Серебряковой.
Когда в ночной тиши приходит демон злойВ мою таинственную келью,И шепчет дерзостно, нарушив мой покой,Призывы к грешному веселью;Когда с небрежностью восторженную страстьОн предлагает мне лукаво,И лживо говорит, что надо тайно пасть,Дабы вернуться к жизни правой;Когда под маскою блестящей суетыСкрывая мир уныло-дикий,Он навевает мне неверные мечтыО жизни лёгкой и двуликой:Я вспоминаю дом, поля и тихий сад,Где Ты являлась мне порою, —И вновь сияет мне призывно-нежный взглядПутеводящею звездою.И верю снова я, что путь один – любовь,И светел он, хотя и зыбок;И прелесть тайная мне снится вновь и вновьТвоих загадочных улыбок.
Май 1920 года
Жара была такая, что в мае колосилась рожь,
чего не запомнят старожилы.
Иссякли все источники. Всё сухоИ май – не май, и не жива весна.И колос пуст на пажитях. И глухоТрава шуршит – мертва и сожжена.
И солнце душное – как злая рана.Томится мир в тяжёлом полусне,Как тайный мир былого океана,Раскрывшийся в безводной глубине.
Так и в душе нет влаги и волненья,И смутен гул невозвратимых дней,Среди ужасного оцепененьяМогилами отмеченных путей.
Май 1920
«Живому сердцу нет отрады…»
Живому сердцу нет отрады,Когда в бреду безумный мир,Когда земные дети радыУстроить на кладбище пир.
Для них слепой, для Бога зрячий,Томится мудрый человек…Твои сомнительны удачи,Шумливый, суетливый век.
И кажется порой, что где-то,В неизмеримой вышине,Для нас незримая кометаГорит в потустороннем сне.
И кажется, в миг пробужденья,Она падёт, как алый змей,На тёмный пир без вдохновеньяРазочарованных людей.
15 июня 1920
Луна
Я не мирюсь с своей судьбою,Мне душен полунощный плен.Как очарован ворожбоюТяжёлый камень белых стен!
И я от чар безумно тихоИзнемогаю и клонюсь…И в лунный морок злое лихоВедёт кладбищенскую Русь.
Ужели, Русь, погибнем вместе —Я пленник, ты, страна моя,Подобная слепой невесте,В глухую полночь бытия.
6 июля 1920
«Прости, Христос, мою гордыню…»
Прости, Христос, мою гордыню,Самоубийственный мой грех,И освяти мою пустыню,Ты, жертва тайная за всех.
Надменье духа гаснет в страхеПред чудом вечного креста,А жизнь давно уже на плахе,И смерть – близка, глуха, проста.
Узнав её лицо, бледнею,На я дышу и снятся сны,И вижу нежную лилеюВ руках Таинственной Жены.
Распятый! Укажи пути мне,Дай знак, где истина, где ложь,Услышь мой голос в тихом гимне.И силы ангелов умножь.
22 июня 1920
«В жизни скучной, в жизни нищей…»
О.А. Глебовой-Судейкиной
В жизни скучной, в жизни нищейКак желанен твой уют…В этом сказочном жилищеМузы нежные поют.
В старых рамах бледны лица,Как в тумане странный быт.Здесь былое тайно снится,Злободневное молчит.
Ты среди своих игрушек —Как загадочный поэт.В мире фижм и в мире мушекОтраженье давних лет.
Ты – художница. С улыбкойОживляя век любви,В жизни призрачной и зыбкойКуклы чудом оживи.
Век безумный Казановы,Дни дуэлей и страстейВечно юны, вечно новыВ милой комнатке твоей.
Август 1920
«Ты иронической улыбкой…»
Федору Сологубу
Ты иронической улыбкойОт злых наветов огражден,И на дороге скользко-зыбкойНеутомим и окрылен.