Должен отметить огромный вред некоторых идей, которые вносятся в среду молодых ученых и под влиянием которых молодые ученые теряют перспективу своей личной научной работы.
! В кн.: О сущности жизни. — М., 1964. — С. 204—210.
Это можно наблюдать в кругах молодых физиологов. Им становится вдруг неинтересно изучать нервную клетку. “Зачем это делать, когда мы сразу можем построить это из электронных ламп?” Такие настроения, к сожалению, проникают в среду молодежи, и по сути дела именно нейрокибернетика заставила меня выступить в “Литературной газете” с указанием на наши реальные возможности и на пределы этих возможностей в изучении и моделировании мозга.
Здесь я буду придерживаться главным образом некоторых очень важных проблем философского характера, которые уже поднимались в нашей печати.
О чем идет речь? Если человек пытается сделать какие-то машинные модели живого с элементами целесообразности и приспособляемости, т.е. адаптации, то считают, что он по сути дела становится как бы в категорию механицистов. И наоборот, кибернетики, физики, математики совершенно искренне думают, что всякий, кто этому сопротивляется, — неважно, из каких позиций он исходит, разумных или консервативных, — тот виталист, исповедует виталистическую веру в неразложимость жизни, необъяснимость ее основных движущих начал и т.д.
Такое обострение оценок в нашей среде и несвоевременно, и неоправданно, ибо всякий понимает, что такое диалектический материализм, и прекрасно знает основные принципы развития науки и мышления на основе этих положений.
Думаю, что это обострение произошло только потому, что обе стороны не нашли исходных критериев для споров.
В самом деле, обычно ставится вопрос: может ли машина стать умнее человека? Но всякая логика научного спора требует прежде всего определить понятие ума и “умнее”. Умнее — что это за параметр, выражаясь языком математики, как мы можем его точно определить, чтобы сопоставлять на его основе и то и другое?
Никто не определяет, а все спорят. Конечно, это неорганизованный спор в таком важном вопросе, и такая неорганизованность ведет к запутанности и превращает ответ на этот вопрос в символ веры — один верит, что это можно сделать, а другой не верит. Вряд ли это может быть названо научным подходом к такой важной проблеме.
Следовательно, прежде всего вопрос заключается в том, чтобы определить понятие ума и “умнее”. Так, например, если бы я определил ум по критерию скорости передвижения, то любой мотоцикл был бы умнее меня. Если я хочу сравнивать, я выбираю параметр, но совершенно невозможно сравнивать “умнее” или “не умнее”, беря одну какую-нибудь способность, один параметр из всей многообразной деятельности человека.
Допустим, что я взял такой, например, параметр, как “шахматная комбинация”. Это большое достижение, что можно сконструировать машину, способную “произвольно” из оценки сложившейся ситуации на шахматной доске сделать ход, который может быть умнее, чем ход, который сделает шахматист.
Можно допустить, что это вполне осуществимо. Но этим параметром дело сравнения не заканчивается. Это только один из миллионов параметров в деятельности человеческого ума, который доведен благодаря человеку и благодаря машинным устройствам до совершенства. Это огромное достижение, что мы можем отдельные параметры или признаки человеческого ума (работы мозга) довести до совершенства, превосходящего сам мозг. Это и есть прогрессивная часть кибернетики.
Однако когда начинают спрашивать, может ли быть машина “умнее” человека или не может, то вопрос надо сделать более реальным и спросить: может ли машина произвести больше отдельных операций и лучше, чем производит человек, переходя от одной операции к другой?
Таким образом, акцент надо ставить не на отдельных способностях, а на взаимодействии этих способностей, на переходах от одной к другой.
Что такое ум с нашей точки зрения? С точки зрения физиологов особенность работы мозга состоит именно в том, что он способен менять деятельности, заканчивающиеся качественно очерченными эффектами, с невероятной быстротой в зависимости от быстрого синтеза существующей в данный момент обстановки. Эта смена деятельности основана на том, что мозг имеет фактически безграничные возможности формирования новых комбинаций. Это орган, который создан в эволюции таким образом, что он всегда развивался с опережением текущих событий действительности. Это очень интересное свойство мозга.