5.3. Вероятный источник рассмотренной синтагмы – рифма «векшей – легши» в поэме Хлебникова «И и Э»: «Сучок / Сломился / Под резвой векшей. / Жучок / Изумился, / На волны легши»[1285]. В соответствующих мандельштамовских строках среди гласных доминируют как раз и и э.
Несколько слов в связи с комментариями Н. Я. Мандельштам (in medias res)
1. Н. Я. пояснила «единственный образ, который может показаться темным» в стихотворении «Там, где купальни, бумагопрядильни…» (1932), – вода на булавках: «это струйки, текущие из разъезжающей по парку бочки-лейки» (168; 218)[1286].
Подразумеваются два уподобления: струи – игле, а включения или выключения воды – тому, как обнажается или закрывается острие булавки. У этого построения были прецеденты в 20‐х гг. Часть конструкции находим в отброшенной строфе стихотворения «Московский дождик» (в первопубликации она начинала текст), где струи начинающегося дождя метафоризованы как булавки:
Подразумеваются, вероятно, булавки иного, чем в стихотворении 1932 г., устройства – иголки с шарообразной головкой. Отдельный интерес представляет не столько метафорическое, сколько (квази)мифологическое обозначение распорядителя небесной воды – вариант ветреной Гебы, которая наделена здесь привычкой швеи[1287]. В 3-й строфе (2-я в окончательной редакции) – тютчевский ход с «как бы» в начале строки, а слово «пирует» еще прозрачнее намекает на «Весеннюю грозу»: «Как бы воздушный муравейник / Пирует в темных зеленях» (ср. также «резвяся и играя» у Тютчева и «легкая возня» у Мандельштама).
В «Египетской марке» появляется и движущееся поливальное устройство, но без булавок; вместо них составная «плеонастическая» конструкция – две метафоры для называния одного объекта, причем вторая выступает в форме «родительного определительного» для первой, с паронимическим сдвигом струи → струны:
Возможно, напряженный «плеоназм» возник в поисках замены прежней, апробированной в стихах метафоры[1288], которая здесь же, несколькими фразами ранее, использована по другому признаку сходства (величина) и в другой функции (эпитета): «<…> устилая траву фельетонами и заметками о булавочно маленьких актрисах». Любопытно, что при этом глагол фразы о бочке оставлен в своем словарном значении (а не заменен, напр., на: обвязывала, опоясывала, пересекала и т. п.) и участвует в конструкции большого «фразового тропа»: 1. опрыскивание шпагатом; 2. шпагат струн.
«Где-то потом, – продолжает Н. Я., – О. М. прочел у Пастернака про водопад в Грузии с близким сравнением струек и сказал: „Смотри, он тоже…“». Как указали С. В. Василенко и Ю. Л. Фрейдин (см. прим. 1), имеется в виду стихотворение «Немолчный плеск солей…» (в цикле «Из летних записок» – Новый мир. 1936. № 10)[1289], в концовке которого о «ключах, сочащихся из скважин» говорится:
Не столь конкретно, но достаточно ощутимо и сходство другого порядка, куда более общее – «семантики среды» (или, скажем, «обстановки лирического действия») в цикле Пастернака – и в «Там, где купальни…». Формулой для обоих случаев может служить мандельштамовская строка «С гребешками отдыха, культуры и воды» [ср. также игру на топонимах, равнинную (подмосковную) «речную волокиту» в одном тексте и горную в другом, имена Шуберта, Родена – Бальзака]. Здесь уже начинается область советской топики двух поэтов (цикл Пастернака продолжал советско-кавказские мотивы «Второго рождения» – «Волн» прежде всего). Для Мандельштама, двигавшегося к «Оде», пастернаковский опыт имел, конечно, особое значение[1291]. Нет нужды (и возможности) обсуждать эти материи в коротких заметках, но можно констатировать, на каком именно фоне привлекла внимание «сученая нитка».
Возвращаясь к конкретностям, напомним, что в «Египетской марке» есть эпизод, основанный на игре вокруг глагола сучить в двух его значениях – чисто моторном и относящемся к прядению – шитью. Вербальная игра превращает повествовательный пассаж (более повествовательный, чем многие другие фрагменты этой прозы) в сценку:
1285
1286
Здесь и далее указываем страницы изданий:
1287
Ср.
1288
Ср. наброски, где намечался иной метафорический рисунок: «Вот проехала бочка, [обросшая светлой щетиной ломких] опрыскивая дорогу светлыми шпагами [воды] [водяной гребли] воды [и садовник сидел на ней князем]» (2, 571). Здесь
1289
Н. Я. также идентифицировала этот текст – см. приведенную публикаторами ее помету на издании Пастернака 1965 г.
1290
1291
Об отношении Мандельштама к предыдущему журнальному циклу Пастернака (того же года) см. в письмах С. Б. Рудакова: Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1993 год. СПб., 1997. С. 177–178, 181 (приведенное на этой странице высказывание поэта не вполне ясно и, судя по предложенному толкованию, как будто противоречит предыдущим).