Иногда там, где согласно биографической хронологии конспекта можно ожидать «воспоминаний» о делах пяти-десяти-пятнадцатилетней давности, мог, как выясняется, использоваться и позднейший материал. Так, если бы пришлось писать о С. Ф. Платонове, была бы, видимо, как-то учтена его оценка «Смерти Вазир-Мухтара». В 1928 г. Тынянов писал Шкловскому: «Ввиду резкого разделения в семье историка Платонова по поводу „Вазира“: одни члены семьи ругают, другие хвалят, – старик потребовал комплект „Звезды“ и теперь читает. Интересно, что скажет»[410]. Возможно, сходным образом личное представление об Э. Л. Радлове связывалось не только с журналом «Начала» (он, как и Платонов, входил в редакционную коллегию), но также с позднейшими контактами, которые могли поддерживаться через его зятя Б. В. Казанского. Узнав в Праге в первые дни 1929 г. о смерти Радлова, Тынянов писал Казанскому: «Его многим будет недоставать, это был самый умный интересный собеседник из старшего поколения»[411].
Специфическая ситуация связана, по-видимому, с именем Л. В. Щербы, дважды названным в конспекте и, казалось бы, не требующим особых комментариев. Согласно сведениям Ф. Ф. Перченка, в 1919–1921 гг. Щерба три раза подвергался аресту, «обстоятельства освобождения неизвестны»[412]. Между тем, по устному свидетельству Л. Н. Тыняновой, брат в эти годы неоднократно и успешно просил за арестованных, пользуясь тем, что его гимназический приятель Ян Озолин<ь>[413] оказался среди руководителей петроградской Чека; единственный из этих людей, кого она помнила по имени, был Щерба (у него она сама занималась в университете). По ее словам, Озолин застрелился в 30‐х гг., спасаясь от ареста.
Один из названных в программе ученых, античник С. Я. Лурье (1891–1964) доводился родственником семье Гаркави[414], а через нее был в отдаленном родстве с Тыняновым. Ссылки на Лурье см. в ПИЛК (С. 112), в ПСЯ (1965. С. 193); его статья «„Гавриилиада“ и апокрифические евангелия» напечатана под одной обложкой с «Архаистами и Пушкиным» – в сб. «Пушкин в мировой литературе» (1926). Несомненно, они должны были говорить и на тему книги Лурье «Антисемитизм в древнем мире» (1922)[415].
В целом программа ориентирована не столько на «я», сколько на «других». Лишь в одном месте, если не считать начального пункта («Режица»), личные события выдвинуты на первый план, причем на фоне войны и революции; здесь же констатирован перерыв в университетских занятиях в 1917–1918 гг.[416] (кратковременное исключение из университета в 1914 г. за участие в студенческой сходке не повлекло такого перерыва[417], а само участие в подобных акциях[418] Тынянов в программе не упоминает, явно не придавая ему значения).
Отметим, отвлекаясь в сторону, что в небольшой сохранившейся части бумаг студенческих лет – конспекты таких книг, как «П. Я. Чаадаев» М. О. Гершензона, «Le vers français» М. Граммона (Paris, 1913), «Герои и героическое в истории» Т. Карлейля (пер. В. И. Яковенко, СПб., 1898), «И. С. Аксаков в его письмах» (М., 1888), «Творения Платона» в переводе В. Соловьева (т. 1, М., 1899) – «Ион», «Второй Алкивиад», а также «Рассуждение об Ионе» Соловьева, и др.
Много позже итоговое отношение Тынянова к Гершензону было выражено в письме Г. О. Винокуру от 18 ноября 1924 г.[419] Это письмо, отколовшееся от учтенной в ПИЛК группы писем, в которой обсуждалась намеченная (но не состоявшаяся) публикация статьи «Мнимый Пушкин» в журнале «Печать и революция», и остававшееся в семейном архиве[420], говорит о том же, дополняет историю текста статьи (чего мы здесь касаться не будем, тем более что беловой текст, предназначавшийся для публикации, остается неизвестным), но наиболее интересный и важный его фрагмент – прямое высказывание о Гершензоне. Внося в статью поправки по памяти (единственный экземпляр был послан Винокуру) и желая смягчить выпад против Гершензона с его знаменитой ошибкой в книге «Мудрость Пушкина»[421], Тынянов писал: «Разумеется, фразу о „мудрости Жуковского“ надо выбросить. Тогда было время полемическое, теперь неуместно» (статья относится к 1922 г.) – и продолжал: «<…> в частности, и я люблю Гершензона и считаю его умницей и хорошим писателем[422]; но его „Гольфштрем“ это не совсем он; а его имени я, кажется, не упоминаю; если имя Гершензона где-нибудь слишком явно поставлено в связь с Лернером, необходимо вычеркнуть».
410
РГАЛИ. Ф. 562. Оп. 1. Ед. хр. 723. Среди тех, кто спорил по поводу романа, был, вероятнее всего, и пушкинист Н. В. Измайлов, зять Платонова.
411
Собеседником молодых рисуют Э. Л. Радлова воспоминания одной из его слушательниц:
413
См. групповую фотографию: Юность. 1987. № 7. С. 81. Озолина упоминает и Каверин (Указ. соч. С. 238–239).
414
См.:
415
Ср. переписку автора с отцом, Я. Л. Лурье, на ту же тему, опубл. в: In memoriam. Исторический сборник памяти Ф. Ф. Перченка. С. 211–232.
416
Этот перерыв (академический отпуск с февраля 1917 г. по октябрь 1918 г. – эпизод документирован И. Н. Сухих и В. Ф. Шубиным, см.: Очерки по истории Ленинградского университета. Л., 1989. Вып. 6. С. 52–53; см. также:
419
Научные и биографические отношения Тынянова и Винокура (о которых последний оставил мемуарную заметку – см. Воспоминания. С. 65–68) достаточно известны по фундаментальному комментарию М. И. Шапира в томе «Филологических исследований» Винокура (М., 1990, см. по именному указателю), ПИЛК (С. 421–422, 571) и нашей публикации письма Винокура к Эйхенбауму, написанного сразу после похорон Тынянова (Литературное обозрение. 1984. № 10. С. 111–112).
420
Ксерокопия письма была предоставлена редакции «Тыняновских сборников» Т. Г. Винокур (1924–1992).
421
Ср. замечание В. Проскуриной об этой полемике Тынянова:
422
Ср. другой случай, когда критик – А. Г. Горнфельд – характеризуется в качестве писателя: «писатель хороший <…> критик же совсем плохой» (ответ на анкету ГИИИ, 7 июня 1924 г. – см.: