Я. М. Брайнин обоснованно критикует позицию М. С. Строговича и В. Г. Смирнова, но в то же время сам исходит из того, что «совершение лицом преступления ведет к возникновению особого рода отношения – властеотношения, которое выражается в одностороннем осуществлении своих прав и обязанностей органами карательной власти по раскрытию преступления и обнаружению виновных»[12].
Но «всякое право государства по отношению к преступнику есть вместе с тем и право преступника по отношению к государству»[13], а все упомянутые авторы, к сожалению, упускают из виду то, что «если верно положение, что нет свободы без ответственности, то не менее верно и то, что нет ответственности без права»[14].
Н. Н. Полянский, который одним из первых изучил этот вопрос, полагал, что уголовно-правовые отношения существуют между карательными органами государства и преступником[15]. С мнением Н. Н. Полянского вскоре солидаризировался С. Ф. Кечекьян[16]. Основательные возражения против этой концепции выдвинул М. С. Строгович, правильно указавший, что «преступник, совершивший преступление, ставит себя в определенное отношение не к суду, или прокуратуре, или исправительно-трудовому учреждению, а к государству, которое всегда и везде выступает и действует не иначе, как через свои органы»[17]. Эту позицию поддержал и А. А. Пионтковский, который обоснованно исходит из того, что «материальное уголовное право определяет прежде всего существо правоотношения между личностью виновного и государством, возникающего в связи с совершением преступления»[18]. Такого же мнения придерживается венгерский академик Имре Сабо: «В уголовном праве это превращение в специфически частное происходит тогда, когда (негативный случай), также в силу частного правового акта, констатируется нарушение норм поведения. Поэтому государство является субъектом, с одной стороны, указанных общих частных правоотношений, а с другой, определенных частных правоотношений»[19].
Однако и позднее некоторые авторы, например А. Л. Ривлин, высказали мнение, что государство «ни в какие правовые отношения с преступником… не вступает» и что «субъектами уголовно-правовых отношений, с одной стороны, являются следственные, прокурорские и судебные органы и, с другой, не только осужденный, но и обвиняемый»[20]. В. Г. Смирнов также исходит из того, что «субъектами уголовно-правовых отношений являются, с одной стороны, либо суд, постановивший обвинительный приговор… либо государственные органы, ведающие руководством теми или иными отраслями советского хозяйства, культуры, образования… либо специальные органы…»[21]
Людвика Лисякевич (Польша) в статье «О норме и материальном уголовно-правовом отношении» также исходит из того, что субъектом уголовно-правового отношения является орган государства, а не государство[22].
Однако если у государственного органа есть право наказывать, то орган государства, как всякое управомоченное лицо, может отказаться от реализации своего права. Между тем в действительности у государственного органа имеется не право, а обязанность наказывать при совершении преступления.
Основная ошибка авторов, полагающих, что субъектом уголовного правоотношения является не государство, а государственный орган, в частности суд, заключается в том, что они смешивают субъекта, которому принадлежит право, входящее в конкретное правоотношение, с субъектом, которому принадлежит право устанавливать наличие этого права, назначать и применять соответствующие меры, т. е. не различают материальных уголовно-правовых и процессуальных правоотношений, а иногда и возникающих на их базе административных правоотношений.
12
Я. М. Брайнин. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. М., Госюриздат, 1963, стр. 22. – Против всех этих положений правильно высказывается В. Д. Филимонов (см.: В. Д. Филимонов. Уголовная ответственность и общественное принуждение. Труды Томского гос. ун-та, т. 159, 1965, стр. 114).
15
См.: Н. Н. Полянский. Вопросы теории советского уголовного процесса. Изд. МГУ, 1956, стр. 253–256.
17
М. С. Строгович. Уголовно-процессуальное право в системе советского права. «Советское государство и право», 1957, № 4, стр. 105; см. также: Демократические основы советского социалистического правосудия. М., «Наука», 1965, стр. 50.
18
А. А. Пионтковский. Правоотношения в уголовном праве. «Правоведение», 1962, № 2, стр. 93.
19
Имре Сабо. Социалистическое право. М., «Прогресс», 1964, стр. 338; см. также: М. Маринов. По некой въпросы на наказательното правоотношение …«Правна мисъл», София, 1965, № 5, стр. 3.
20
А. Л. Ривлин. Об уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношениях. «Правоведение», 1959, № 2, стр. 107–109. – См. также правильные возражения Я. М. Брайнина (Я. М. Брайнин. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве, стр. 14–18), Н. И. Загородникова (Н. И. Загородников. О содержании уголовно-правовых отношений. «Советское государство и право», 1963, № 11, стр. 86), В. И. Курляндского (В. И. Курляндский. О сущности и признаках уголовной ответственности. «Советское государство и право», 1963, № 11, стр. 90), П. С. Элькинд (П. С. Элькинд. Сущность советского уголовно-процессуального права. Изд, ЛГУ, 1963, стр. 19).
22
См.: Ludwika Lisiakiewicz. О normie i stosunku prawnym karno-materialnym. Studia z teorii prawa. Warszawa, PAN, 1965, str. 333–378.