Методологический подход к учению о субъекте преступления, рассматривая субъект преступления через призму философских уголовно-правовых теорий, обнаруживает объединяющий эти теории признак, заключающийся в том, что любое деяние, например преступное, совершается физическим лицом, т. е. человеком. Однако отметим, что принцип уголовной ответственности в различное время в уголовном праве и законодательстве рассматривался не только в отношении человека, но и неодушевленных предметов, животных, насекомых или юридических лиц. Такой подход в основном был характерен для зарубежного уголовного права.[154]
Если рассматривать проблему субъекта преступления с позиции методологии теоретических концепций в русском уголовном праве, то, несмотря на различное отношение дореволюционных отечественных криминалистов к философским и уголовно-правовым теориям, в большинстве своем они были едины в мнении, что субъектом преступного деяния может быть только физическое лицо, и выступали против уголовной ответственности юридических лиц. Не случайно один из видных представителей классической школы уголовного права русский криминалист Н. С. Таганцев подчеркивал, что субъектом преступления может быть только виновное физическое лицо.[155]
Проблема вменяемости и невменяемости лица, совершившего преступное деяние, являющаяся одной из основных в теории уголовного права в отношении субъекта преступления, уголовной ответственности и наказания, решалась представителями различных школ весьма противоречиво. Что же касается возраста преступника как одного из главных признаков субъекта преступления, то исследования в этом направлении сводились криминалистами и криминологами указанных школ к различным классификациям преступных элементов или к рассмотрению их возрастных особенностей с позиции изучения личностных особенностей преступника.
На важность изучения свободы воли, вменяемости, необходимости и других вопросов, связанных с поведением человека в обществе, указывал Ф. Энгельс. Он писал, что невозможно рассуждать о морали и праве, когда не касаешься вопроса о так называемой свободе воли и о невменяемости человека, об отношении между необходимостью и свободой.[156] Разумеется, что без исследования и глубокого изучения этих понятий и взаимоотношений их вряд ли можно научно обосновать и решить проблему субъекта преступления, с которой тесно связаны различные институты уголовного права.
В историческом аспекте представляет интерес методологический и теоретический анализ проблемы субъекта преступления в уголовном праве и уголовном законодательстве в советский период развития нашего государства. После октябрьской революции, считает Ю. А. Красиков, доктрина социалистического права как бы вобрала в себя реакционные положения социологической школы, извратив во многом классическое направление.[157] На первых этапах существования советского государства изучению проблемы субъекта преступления со стороны ученых-юристов уделялось недостаточно внимания. Это связано с тем, что все российское уголовное законодательство требовало кардинального обновления и систематизации. В советский период наука уголовного права с новых методологических позиций стала решать задачи по переосмыслению различных уголовно-правовых и криминологических теорий, доставшихся в наследство от «старых» уголовно-правовых школ и учений, связанных с преступным деянием и преступником, а также вопросов уголовной ответственности и наказания.
Значительный вклад в советский период в вопросы теории и методологии по проблеме субъекта преступления внесли ученые-юристы Я. М. Брайнин, B. C. Орлов, А. А. Пионтковский, А. Н. Трайнин, несколько позже И. И. Карпец, В. Н. Кудрявцев, Н. Ф. Кузнецова, Н. С. Лейкина, Р. И. Михеев и др. Однако в связи с отсутствием в уголовном праве стройного учения о субъекте преступления в теории отечественного уголовного права учеными-юристами допускались методологические ошибки, связанные с характеристикой его признаков. Традиционно субъект преступления рассматривался в виде одного из элементов состава преступления. Как отмечает О. Ф. Шишов,[158] в «Учебнике по уголовному праву» (1938) был допущен один методологический просчет, который выразился в том, что социальная сущность института вины рассматривалась в разделе «субъект преступления».
Следует заметить, что освещение вопросов методологии в учебной литературе по уголовному праву ограничивалось лишь указанием авторов на диалектический материализм как всеобщий метод научного познания (исследования) любой науки, и в частности науки уголовного права. Что же касается частнонаучных методов по исследованию проблемы субъекта преступления, то они в какой-то степени оставались в тени, хотя и требовали дальнейшего изучения не только со стороны ученых-юристов, но и представителей других наук.
154
155
157
158
Уголовное право: История юридической науки / А. А. Пионтковский, С. Г. Келина, О. Ф. Шишов и др.; отв. ред. В. Н. Кудрявцев. М., 1978. С. 87.