Интересно в этом плане дело В., осужденного по ст. 139 УК. В., будучи дежурным электромонтером на электростанции, грубо нарушил правила техники безопасности, поставив на обтирочные работы не знавшего правил техники безопасности несовершеннолетнего ученика Б. В результате Б. был убит током высокого напряжения.
Из определения Верховного Суда СССР по этому делу следует сделать тот вывод, что поставление потерпевшего в положение, заведомо опасное для его жизни и повлекшее за собой смерть, при отсутствии умысла на убийство, образует преступление, предусмотренное ст. 139 УК[153].
Применяя к делу критикуемую концепцию о двойной вине в одном составе – к действию и к результату – пришлось бы говорить об умышленном отношении к действию (грубое нарушение правил техники безопасности, выразившееся в поставлении несовершеннолетнего ученика в положение, заведомо опасное для его жизни) и неосторожности в отношении последствий (смерти потерпевшего). Понятно, что точка зрения о двойной вине не выдерживает критики, если, следуя ей, приходится говорить об умышленном причинении неосторожного убийства!
Таким образом, практика знает понятие грубого сознательного нарушения дисциплины и нарушения без этих отягчающих признаков. Степень грубости, проявленной при нарушении дисциплины на транспорте, службы или техники безопасности, рассматривается в плане индивидуализации наказания, а не субъективной стороны при квалификации преступления. Если субъективное отношение к нарушению трудовой дисциплины и учитывается судом при квалификации, то не как отдельная форма вины, а как доказательство наличия и формы вины по отношению к преступным последствиям. Так, в приведенном выше деле В. факт сознательного (заведомого) нарушения правил техники безопасности в совокупности с многолетним опытом работы виновного послужил доказательством того, что он мог и должен был предвидеть тяжелые последствия своих действий.
Действие и преступный ущерб являются по отношению друг к другу причиной и следствием. В преступлении лишь тот ущерб может быть последствием – элементом состава и принимается во внимание при квалификации преступления, который был причинен соответствующим преступным действием субъекта[154].
В судебной практике еще встречаются случаи, когда суды вменяют в вину лицу ущерб, не установив, был ли он причинен соответствующими преступными действиями данного субъекта. Так, в делах о недостаче суды иногда вместо установления виновного причинения данным лицом материального ущерба государству ограничиваются установлением, с одной стороны, факта недостачи, а с другой – материальной ответственности лица по должности. Между тем один лишь факт недостачи не может служить основанием для обвинения в хищении без выяснения причин образования недостачи[155].
По делу Т. Верховный Суд СССР отменил приговор потому, что обвинение в халатности было основано лишь на одном факте причинения ущерба без выяснения вопроса, является ли этот ущерб результатом какого-либо преступного действия или бездействия со стороны обвиняемых[156].
Подобную ошибку допускают иногда суды и в делах о халатности. Бывают случаи, когда тяжкий ущерб вменяется лицу лишь на основании его формального должностного положения без установления факта совершения этим лицом определенного преступного действия, причинившего этот ущерб. Так, например, врач А. была привлечена к уголовной ответственности по ст. 111 УК за то, что во время ее дежурства умер больной О. Суд исходил при этом исключительно из факта смерти пациента и того обстоятельства, что в этот день дежурным врачом больницы была А.
Верховный Суд СССР определением от 22 июня 1955 г. отменил приговор по тем мотивам, что обвинение в халатности не может быть признано правильным, если оно основано лишь на факте наступления тяжелых последствий при отсутствии доказательства о небрежном или недобросовестном отношении должностного лица к возложенным на него по службе обязанностям[157].
154
В настоящей работе нецелесообразно рассматривать по существу вопрос о причинной связи. Это большая и сложная проблема, требующая самостоятельного монографического исследования. Изложение ее фрагментами в ограниченных рамках данной работы ничего бы не дало ни для анализа причинной связи, ни для анализа преступных последствий. Поэтому автор счел возможным ограничиться сказанным о причинной связи в разделе о понятии преступных последствий.