Мы со студентами устроили многолюдный «круглый стол», на котором объяснили журналистам, что такое необходимая оборона и крайняя необходимость. Финал истории оказался счастливым. И. И. Карпец, тогда начальник Уголовного розыска СССР, пригласил уволенного лейтенанта «на ковер», восстановил с повышением в органах милиции. В последующем судьба, невзирая на докторскую степень и генеральские погоны, не единожды испытывала А. И. Гурова на прочность. Испытания достойно выдерживались. Вот если бы 15 % генералитета МВД так же боролись за законность, строительство правового государства пошло бы активнее. Следование заповеди о чистых руках, горячем сердце и холодной голове, надо полагать, станет когда-нибудь главным профессиональным качеством юриста.
60-е годы принесли «оттепель» и в правовые науки. В 1963 г. создается Всесоюзный научно-исследовательский институт по изучению причин преступности и предупреждению преступлений. Его первым директором стал И. И. Карпец, настоящий ученый и обаятельнейший человек (последнее стало большим дефицитом в современных коллективах правоведов). Сектор № 1 института возглавил «отец советской криминологии» А. А. Герцензон, крупнейший ученый и человек непревзойденных душевных качеств.
Заниматься криминологией тогда было весьма проблематично. Ранее, ни в дореволюционные, ни в советские времена такой самостоятельной науки и учебной дисциплины не существовало. Ограниченная криминологическая информация приводилась в учебниках по уголовному праву. Главное же препятствие ее становления и развития было в засекреченности уголовной статистики. Блистательный профессор по правовой статистике, любимец студентов профессор С. С. Остроумов грустно шутил по этому поводу: десятки лет он читает лекции по уголовной статистике без таковой. Вместе с ним мы параллельно – я на дневном, он на вечернем отделениях – прочли общий курс по криминологии. Разрешено было прочесть нам его впервые в Союзе в 1963 г. «в порядке эксперимента», так как криминология, как и кибернетика, считалась «буржуазной наукой». К великому счастью, в 1964 г. издается постановление ЦК КПСС о юридической науке и юридическом образовании, которым криминология вводится в учебные планы юридических вузов как обязательная общая дисциплина.
Интерес студентов и аспирантов к криминологии был неподдельно велик. Большинство курсовых и дипломных работ на юридическом факультете МГУ они писали именно по криминологии. И это при закрытости статистических данных и мизерности криминологической литературы. Первый отечественный учебник по криминологии вышел в свет под редакцией А. А. Герцензона лишь в 1966 г.
Тогда же криминология вступила в пору своего расцвета. Однако камнем преткновения оставалась секретность уголовной статистки. Для получения ее данных нам приходилось проходить оформление в спецотделах своих учреждений. Зная статистику, мы были лишены права ее оглашать. Чтобы дать на лекциях хотя бы общее представление о состоянии преступности, приходилось прибегать к ранжированию коэффициентов преступности на 100 тыс. населения в других странах и ставить СССР где-то между Польшей и ГДР. Пару раз на лекциях я получала записки с предостережением, что оглашая такие данные, я могу после лекции пойти не домой, а в другое место. Действительно, абсолютные данные о преступности относились к категории секретных сведений.
Вопрос о неправомерности засекречивания уголовной статистики в СССР стал даже предметом специального обсуждения с последующей резолюцией на одном из конгрессов ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями. Грустно шутила: «У меня в жизни две главные проблемы – засекреченность уголовной статистики и недоэмансипированность женщин». Относительно второй сложила даже пословицу: «Чтобы женщину в науке признавали равной мужчине, она должна в три раза больше него работать и, как минимум, в два раза быть умнее».
Засекреченность уголовной статистики и сохранявшаяся три десятилетия партийно-идеологическая установка, что при социализме только две причины преступности – пережитки капитализма и враждебное влияние империалистического лагеря, серьезно тормозили развитие криминологии. Даже употребляемое мною выражение «нажитки социализма» звучало как еретическое. К чему это приводило, проиллюстрирую на достаточно трагичных для меня примерах.