Иначе обстоит дело с предложениями о расширении уголовной ответственности. Сейчас не время процессов против врагов народа, но тем более нужно предостеречь от опасной замены принципа личной виновной ответственности, оправдавших себя правовых форм соучастия неопределенными формулировками, которые могут позволить создавать по воле следователя преступные организации из людей, не знавших друг друга и не связанных единством умысла. Вообще нельзя переносить социальное определение организованной преступности на уголовно-правовые отношения. Нужно искать правовые средства.
Таким образом, и в рамках данной проблемы движение социально-правовой мысли не закончено. Проблема остается и вновь надо изучать ее состояние, оценивать эффективность уже использованных средств, искать новые.
И таких примеров можно было бы привести много, причем самого различного содержания и характера. Возьмем еще одну весьма острую проблему. Это проблема смертной казни. Она также возникает как отражение определенного беспокойства, неудовлетворенности общества состоянием собственной безопасности, неприятия особо опасных преступлений.
Надо признать, что значительная часть граждан, во-первых, полагает, что угроза смертной казни удерживает от совершения преступлений и тем самым усиливает социальную защищенность общества от преступных посягательств, а во-вторых, считает смертную казнь наказанием, соответствующим тяжести некоторых преступлений (чаще к ним относят убийства, тяжкие изнасилования, а иногда добавляют хищения в особо крупных размерах и взяточничество).
В то же время людей тревожит то, что при назначении смертной казни случаются ошибки, и, увы, непоправимые; их удивляет, что число преступлений, совершение которых может повлечь и влечет смертную казнь, не уменьшается; привлекает внимание то обстоятельство, что выдающиеся деятели активно выступали против смертной казни; что ряд стран, в частности, Великобритания, ГДР, отказались от ее применения.[47] Возникает стремление отказаться от смертной казни, которое усиливается по мере изменения нравственной атмосферы в стране, гуманизации отношений, восстановления в своих правах чувства милосердия. Но было бы опасной ошибкой упрощенно подходить к этой проблеме. В ее основе конфликт реальных целей, отражающий неудовлетворенность состоянием правопорядка, страх, социальные предубеждения. Поэтому решение проблемы смертной казни неизбежно требует известной зрелости социально-правового мышления, некоторого уровня терпимости, опоры на общечеловеческие ценности.
Казалось бы, поставленная проблема во многом отлична от любой другой. И тем не менее динамика социально-правового мыслительного процесса имеет общие черты. Здесь также необходимо осознание проблемной ситуации. Надо выяснить, какова реальная практика применения смертной казни, т. е. в каких случаях, к кому и за что применяется это наказание, верны ли сведения об ошибках, или здесь всего лишь циркулируют непроверенные слухи, т. е. необходимо получить описание объекта проблемы. Далее, необходима правовая проработка вопроса о смертной казни, в частности, анализ истории ее правового регулирования, современное состояние, эффективность, т. е. воздействие этой меры наказания на поведение людей, уяснение действенности правовых гарантий и т. д. В то же время особое значение в решении данной проблемной ситуации приобретает оценочная функция социально-правового мышления, которая реализуется прежде всего путем познания процессов общественного сознания. Речь идет об отношении населения в целом и различных социальных групп к смертной казни. Это чрезвычайно важный фактор, хотя нередко полагают, что отношение людей к праву мало влияет на его содержание и действие. На самом деле это далеко не так.
Но опять-таки нужно выявить реалии этих оценок, их распространенность, интенсивность, устойчивость, другие их параметры с тем, чтобы учитывать все это при определении целей задачи, возможностей ее решения, выборе средств.
Как видно, и в этом случае мышление развивается, переходя от этапа к этапу, используя различные правовые средства, адаптируя их к данной ситуации с помощью правовых предписаний, теоретических конструкций, моделируя ее (ситуацию) в ретроспективном и прогностическом планах и завершаясь в каждом случае в той степени и с такой глубиной, в какой степени и с какой глубиной данная проблемная ситуация разрешается.
Требования к социально-правовому мышлению
Разрыв между действительными возможностями социально-правового мышления и его реальным состоянием, между старым и новым мышлением преодолевается на практике прежде всего под влиянием осознания истинных интересов общества и личности, активизации социальной жизни. Порой вызывает удивление тот факт, что граждане часто на страницах газет формулируют более смелые и толковые предложения, чем юристы-профессионалы. Но удивляться нечему. Выражая наболевшее, сопрягая предложения с собственной жизнью, они касаются значимых сторон действительности, настаивают на усилении гарантий прав личности, четком обозначении понятий (например митинга, демонстрации), согласовании ведомственных актов с законом и т. д. И речь идет не только о конкретных предложениях. Ставятся и достаточно широкие проблемы.
47
Обосновывая это решение, видный ученый из ГДР проф. Бухгольц отмечает: «Накопленный в республике опыт лишний раз убеждал нас в справедливости вывода: и без смертной казни мы в состоянии вести успешную борьбу с преступностью». Он подчеркивает далее: «На наших глазах меняется не только человеческая жизнь, но и представление о ее ценностях… Чем больше мы над этим думаем, тем чаще упираемся в вопрос: лишая жизни преступника, не посягаем ли мы все-таки косвенным образом на жизнь вообще?» (Комсомольская правда. 1988. 14 августа).
Академик Д. С. Лихачев приводит веские аргументы против смертной казни: «Я не могу не быть против смертной казни, ибо я принадлежу к русской культуре. А в русской культуре смертная казнь всегда вызывала протест не только Толстого, Достоевского, Короленко, но и многих других деятелей культуры. Смертная казнь развращает тех, кто ее осуществляет. Вместо одного убийцы появляется второй, тот, кто приводит приговор в исполнение. И поэтому как бы ни росла преступность, все же смертную казнь применять не следует. В России XIX века смертной казни за уголовное преступление вообще не было, была только за политические преступления. Это была единственная страна в Европе, имеющая такой закон. А теперь требуют смертную казнь именно за уголовное преступление. Мы не можем быть за смертную казнь, если считаем себя людьми, принадлежащими к русской культуре» (Советская культура. 1989. 23 марта).