У нас брань не с видимыми людьми, от которых, осмотревшись, можно привести себя в безопасность. Воюющие с нами невидимы. Потому и опасность велика нерадивым, а победителям велико воздаяние. Не без искусства вступим с ними в брань и будем побеждать их. Если враг, — скажу для примера, — возбуждает к чревоугодию, нападем на него постом. Если раздражает в нас похоть к женщине, то, употребив в дело терпение, преодолеем чувство, и враг тотчас убежит от нас. Если побуждает нас к гневу, — вооружимся миром. Если доводит нас до раздражения, — возьмемся за кротость. Если воспламеняет в нас ненависть, — прилепимся к любви. Если подстрекает к исканию почести, — покажем уничижение. Если подстрекает к исканию славы, — возьмемся за свою незначительность. Если мечтательно ведет на высоту, — преднапишем перед собой смирение Господа. Если побуждает к соперничеству с братом, — помыслим о падении Каина, а если к зависти, — о погибели Исава. Если располагает к клевете, — оградим себя молчанием. Ибо если таким образом будем противиться врагу, он не устоит против нас и побежит, а к нам возвратится благодать.
Поверьте мне, братья мои, сам я виновен во всем, от чего советовал вам остерегаться, но вы хотя бы будьте чисты. Погряз я в грехах, но вы прекрасным своим покаянием постарайтесь и меня искупить от грехов. Поверьте мне, о чем бы ни говорил я вам, ничего этого не исполнил в точности сам; но вы слова мои украсьте делами. Я уверен, что вы окажетесь безукоризненными, а я подвергаюсь осуждению за то, что того не делаю, о чем говорю. Итак, не будем не радеть о своем спасении и не посчитаем все сказанное за притчу, потому что ничего не предложено нами сверх Писания, а все сказанное нелживо.
О, если бы всем вам, приняв семя слова, как доброй земле, принести плод, иному в тридцать, иному в шестьдесят, иному во сто крат, чтобы, украсившись плодами, сияя добродетелями, возрадовать вам Господа нашего Иисуса Христа и Ему возрадовать вас в упокоении Царства Своего во веки веков! Аминь.
О страстях
Перед славой Твоей, Христе Спаситель, хочу изобразить всю свою горечь, все лукавство и неразумие, но опишу также всю Твою приятность и сладость, с какими поступал Ты со мной ради Своего человеколюбия.
От чрева матери моей стал я преогорчать и обращать в ничто благодать Твою и не радел о добре. Сам же Ты, Владыко, Сын Божий, по множеству щедрот Твоих терпеливо взирал на все мое лукавство. Главу мою возносит благость Твоя, Владыка, но она ежедневно смиряется по причине грехов моих. Та же благодать Твоя снова влечет меня к жизни, но я скорее со всем усердием устремляюсь к смерти, потому что тот же худой навык к слабостям увлекает меня к себе, и я покоряюсь ему.
Ужасен и весьма худ страстный навык; он как бы неразрешимыми узами связывает мысль, и узы эти всегда кажутся мне вожделенными, потому что я сам хочу быть так связанным. Мои навыки опутывают меня сетями, и я радуюсь, что связан. Погружаюсь в самую несносную глубину, — и это веселит меня. Враг ежедневно обновляет узы мои, потому что видит, насколько я рад разнообразию уз своих. Враг мой очень искусен: не связывает меня теми узами, какие мне неугодны, а, напротив того, налагает всегда такие узы и сети, которые я принимаю с великим удовольствием; ибо знает, что изволение мое сильнее меня; и во мгновение ока налагает узы, какие хочет.
Это достойно рыдания и плача; в этом позор и стыд, что связан я своими хотениями. Могу одним мановением сокрушить узы и освободиться от всех сетей, но не хочу этого сделать, будучи одолеваем своими слабостями и произвольно раболепствуя страстям, как обычаям. Еще ужаснее и извлекает у меня слезы стыда, что не выхожу из-под воли моего врага. Связываюсь теми узами, какие он налагает на меня; и умерщвляю себя теми страстями, какие его радуют. Могу сокрушить узы, — но не хочу; могу избежать сетей, — но не спешу. Что горестнее этого плача и рыдания? Какой другой стыд тягостнее этого? Ибо утвердительно скажу, что это самый горький стыд, когда человек выполняет хотение врага.