В целом, я полагаю, что ощущал радость по поводу этого дурацкого назначения, сколь это было возможно в этих обстоятельствах, и пришел к решению сделать свое путешествие как можно более комфортным, с чем Мира, кажется, решительно хотела мне помочь.
— Я все еще не понял, как ты умудрилась убедить Грайса позволить подняться на борт, — сказал я, рассуждая над удивительно аппетитным обедом в моих комнатах, через несколько часов после подъема на борт. Большая часть ее гор багажа оказалась забита деликатесами разного вида. Несомненно, мои комментарии по поводу спартанского проживания во время путешествия к Виридии были еще свежи у нее на уме. Странным было есть второй завтрак, когда мои внутренние часы настаивали, что уже поздний вечер, но я надеялся, находясь меж двух миров, что вскоре настроюсь на внутреннее время на борту "Ревенанта". Во время предыдущего путешествия Гладден привык приносить мне еду и продолжил это делать не спрашивая; несомненно, сервам было бы так же неудобно видеть нас с Мирой в общем зале, как и нам находиться там. Что ели Отвоеватели, у меня не было ни малейшего представления (если они вообще что-то ели) и был уверен, что обслуживать нужды и вкусы простого смертного они сочли бы тяжким испытанием. В любом случае нас с Мирой никогда не приглашали присоединиться к ним, я уверен, мы сочли это таким же большим облегчением, как и наши радушные хозяева[54]. Мира пожала плечами и откусила пирожное из флорна, которое только что намазала вареньем из аккенберри.
— Ты знаешь, каково это, — начала она, несколько неразборчиво, после чего проглотила и продолжила более четко, — ты можешь заставить людей делать почти все что угодно, если подойдешь к этому с умом. Тебе просто нужно знать, как просить.
Конечно, на самом деле это не отвечало на мой вопрос и, будучи старым специалистом по уклончивым ответам, я упорствовал, хотя и восхитился ее техникой. После нескольких секунд вербальной пикировки, которой, я должен сознаться, наслаждался, я в конечном итоге подвел ее к прямому ответу.
— Было достаточно просто, — призналась она, с кокетливым видом слизывая несколько липких потеков варенья на пальцах, чтобы посмотреть, не отвлечет ли меня этот старый трюк. (Должен сказать, я мог бы попасться, если бы уже не был с ней хорошо знаком, так что я просто продолжал смотреть на ее с выражением вежливой заинтересованности, пока она не бросила это безнадежное дело и не продолжила).
— Я просто сказала ему, что это мой долг, как члена правящего дома, подтвердить безопасность Виридии, как и его — помочь вселить в людей уверенность, что все закончилось.
— Понятно, — сказал я, стараясь выглядеть не впечатленным, хотя если б все еще был в фуражке к тому времени, снял бы ее перед ней. По существу, она просто сказала капитану астартес, что улетать по личной инициативе, до того как тот убедился, что все крады, гибриды и внедренные на Виридии были отслежены и уничтожены[55], является огромным нарушением его долга, но он сможет достичь желаемого, не подвергая сомнению честь своего ордена, если возьмет ее с собой, словно это будет дополнением его изначального задания. Если бы она не была так полностью поглощена собой, она могла бы стать замечательным приобретением для Имперской дипломатии.
— Как ты думаешь, сколько времени пройдет, прежде чем мы поймаем "Отродье"? — спросила Мира, после того как ее финальные поиски съестного на пустых тарелках, разбросанных на подносе, окончились неудачей. Я пожал плечами.
— Сложно сказать, — ответил я, это звучало чуть более авторитетно чем "фракните меня, если я знаю", хотя в данном случае было правдой, — я полагаю, это зависит от того, насколько хорошо навигатор читает течения варпа и правильно ли Яффел провел свои вычисления. Даже если все пойдет гладко, чего обычно не бывает, мы, возможно, будем следовать за этой проклятой штуковиной месяцами — если вообще, в конце концов, ее выследим.
— Тогда, похоже, у нас будет полно времени для скуки, — заключила Мира.
— Да, боюсь что так, — согласился я, мало догадываясь о том, насколько я далек от истины в свете последующих событий и насколько это было благотворно для моего душевного спокойствия, — нам придется развлекать самих себя так, как сможем.
— Я уверенна, мы сможем кое-что придумать, — сказала она, перед тем как эффектно зевнуть и потянуться так, чтобы решительно приятным образом подчеркнуть ее натуральные выпуклости.
— Похоже, ты готова пойти в кровать, — сказал я, звоня в колокольчик Юргену, чтобы он мог войти и убрать остатки нашей еды. Казалось он с Гладденом достиг своего рода компромисса, который возникает среди завистливых подчиненных при столкновении интересов. Отныне теперь напитки и остатки еды передавались из рук в руки, от одного к другому через коридор, ведущий в гостевые комнаты — что по мне было похоже на бессмысленное дублирование, но если мои помощники были счастливы таким раскладом, то осталось пожелать им удачи. Со знакомым шаловливым выражением лица Мира улыбнулась мне.
— Я думала, ты никогда не попросишь, — сказала она.
В КОНЦЕ концов, мы не рассуждали о нашей миссии очень долго. После нескольких часов сна, что достаточно освежило меня для дальнейшего исполнения своих обязанностей (но оставило Миру, мягко говоря, некоторым образом в плохом настроении), в мои комнаты снова просочился отчетливый аромат Юргена, сопровождаемый более приятным запахом свежезаваренного танна.
— Капитан Грайс передает свои наилучшие пожелания и жаждет видеть вас на мостике при первой же возможности, — информировал он, занимаясь чайником с танном и парой чайных чашек.
— А что по поводу меня? — Спросила Мира, следую за ним из своей собственной комнаты, все еще выглядевшая неподобающее одетой, несмотря на смену одежды и капельный душ. Похоже, она посчитала предоставляемые гостям кровати Отвоевателей слишком жесткими для удобства, хотя по мне, так они значительно лучше подходили для сна, чем чересчур мягкие матрасы во дворце Фиделиса. Юрген кивнул.
— Я принес дополнительную чашку, мисс, если вы тоже пожелаете.
— Юрген, сделай мне рекаф, — отрезала она, — и я не это имела в виду.
Слишком знакомое для меня бескомпромиссное выражение начало проявляться на грязном лице моего помощника, и я стремительно вступился, желая предотвратить неизбежное столкновение.
— Если вас не затруднит, Юрген, — добавил я.
— Конечно нет, комиссар, — ответил он, его невозмутимость была по крайней мере частично восстановлена запоздавшей вежливостью, хотя он и прибыл по поручению. Однако когда он уходил, взгляд, которым он одарил спину Миры, совершенно очевидно говорил о том, что проявленное к нему неуважение не будет забыто столь быстро и просто.
— И у меня нет сообщений, касающихся молодой дамы.
— Спасибо, — сказал я, когда он исчез в коридоре, и дверь с шипением закрылась за ним. Я взял кружку напитка, который он приготовил и с благодарностью отхлебнул, наградив Миру сквозь пар серьезным взглядом.
— Пожалуйста, не обращайся с Юргеном как с одним из своих домашних слуг, — сказал я, как только убедился, что тот не услышит, — он имперский гвардеец и помощник комиссара, с образцовой репутацией храбрости перед лицом врага. Он заслуживает капельку уважения.
Мира уставилась на меня, ее челюсти на секунду сжались, как у размышляющего быка и ее личико скривило мрачное выражение, которое я не видел со дня нашей первой встречи. Затем, так же внезапно, подобно дымке вокруг жилого шпиля ранним утром, оно исчезло, замененное еще одним широким зевком.
54
Астартес, конечно, едят, но большинство из них, кажется, относится к пище просто как к топливу для повышения эффективности их метаболизма, получая от этого немногим больше удовольствия, чем члены Адептус Механикус. Истинная причина нежелания Отвоевателей приглашать своих гостей присоединиться, вероятно, заключалась в том, что такие встречи рассматриваются как физическое и духовное питание, сопровождаемые молитвами Императору и примарху ордена и чтением собственных военных литаний. Сделать это в присутствии посторонних и тем самым выдать часть самых священных тайн своего ордена непосвященным, было для них равнозначно анафеме.