Злобный змий убедился наконец, что он не в силах победить Антония такими своими коварными искушениями, и, видя себя всегда только прогоняемым, бессильно скрежетал зубами. Потом он явился ему видимо — в образе черного и страшного отрока, который с плачем так говорил человеческим голосом:
— Многих я ввел в искушение, многих обольстил, но теперь как другими святыми, так и тобой через твои подвиги побежден.
В самом деле коварный искуситель говорил это, рассчитывая привести смиренного юношу к высокому мнению о себе.
— Кто ты, что так говоришь о себе? — спросил его блаженный Антоний.
— Я соблазнитель на блуд, — отвечал диавол, — многоразличными хитростями я стараюсь склонить на этот грех всех юношей, почему и называюсь духом блуда. Сколько уже людей, давших обет целомудрия, я склонил к такому греху! Скольких, уже начавших жить воздержанно, мне удалось возвратить к прежней нечистой жизни! Я — тот, за кого и пророк Осия укоряет падших, говоря: «Дух блуда ввел их в заблуждение»9, и действительно, они были обольщены мной; я же часто искушал и тебя самого, но всякий раз был прогоняем тобой.
Антоний, когда услышал это, то возблагодарил Господа и с еще большей, чем прежде, небоязненностью сказал врагу:
— Во многом ты посрамлен, во многом пристыжен, почему и чернота твоя, и принятый тобой образ отрока суть не иное что, как лишь знаки твоего бессилия. Теперь я уже и не опасаюсь более тебя: «Господь мне помощник: буду смотреть на врагов моих»10.
От этих слов Антония привидение тотчас бесследно исчезло. Такова была первая победа Антония над диаволом, одержанная с помощью благодатной силы Христовой. Однако же ни Антоний не пришел в нерадение о себе после этой одной победы, ни у диавола после одного поражения не ослабели еще силы, потому что он «ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить»11. Антоний, помня из Писания, что много бывает козней диавольских, неослабно упражнялся в тяжелых подвигах, рассуждая, что если сатана и был побежден, когда искушал плотской похотью, то он может подвергнуть каким-либо еще более тяжелым и опасным искушениям. Поэтому Антоний все более и более изнурял и порабощал свое тело, чтобы, победив в одном, не дать над собой победы в другом. Приучая себя постепенно к еще более суровой жизни, многие чрезвычайные подвиги служения Богу он сделал привычными для себя, привычки же обратил как бы в природу: каждый день он постился до захода солнца и все ночи проводил в молитве: иногда он вкушал пищу только через два дня и лишь на четвертую ночь несколько забывался сном. Пищу его составляли хлеб и соль при небольшом количестве воды; постелью служили рогожа или власяница, а иногда — и голая земля. Масло он вовсе не употреблял в пищу, о мясе же и вине не нужно и говорить, так как их не употребляют и менее усердные монахи. Блаженный говорил, что юношескому телу и невозможно победить врага, если оно будет размягчаемо сладостью масла, и что нужно налагать на тело возможно более тяжелые подвиги, чтобы с ослаблением его делался сильнее дух, по слову апостола: «Когда я немощен, тогда силен»12. Принимая на себя каждый день все новые и новые подвиги, он вспоминал пророка Илию, который говорил: «Жив господь Саваоф, пред Которым я стою!»13. И он так рассуждал сам с собой: «Не напрасно прибавлено здесь в Писании это слово “днесь” (“сегодня”), ибо Илия не считал подвигов минувшего времени, но как бы каждый день вновь принимался за подвиги, всеми силами стараясь предстать пред очами Божиими таким, каковым, по его мнению, должен быть человек, достойный лицезрения Божия, то есть чистым сердцем и готовым исполнять волю Божию».
Он думал и о том, что каждый подвижник должен подражать великому Илие и, имея перед собой его образ, изучать по нему — как перед зеркалом — свою жизнь. Поэтому он отправился к находившимся недалеко от селения гробницам, упросив прежде одного из знакомых, чтобы он приносил ему в известные дни пищу. Тот запер его в одной из таких гробниц, и там, в уединении, блаженный предавался безмолвию. При виде этого диавол стал опасаться, что Антоний со временем вооружится против него пустынническим подвижничеством; собрав демонов, он по попущению Божию подверг его таким ужасным побоям, что блаженный лежал после недвижимым и безгласным, о чем впоследствии он сам много раз рассказывал; причиненные ему мучения превосходили всякие человеческие страдания. Но по милосердию Господа Бога, никогда не оставляющего надеющихся на Него, Антоний не умер. Спустя несколько дней к Антонию пришел упомянутый ранее знакомый его, неся обычную пищу. Открыв двери и увидя его замертво лежащим на земле, он поднял его и принес в свое селение.