Начиная новый год молитвою, Церковь обличает тех, кои, забывая сию священную обязанность, начинают новый год не в духе христианского благочестия, а древле-языческого суеверия. Обличительный глас Церкви святитель Златоуст прекрасно выражает в слове своем на новый год. «Дьявольское гулянье, – говорит он, – продолжающееся сегодня во всю ночь, смехи, бесчинства, ночные пляски и соблазнительные шутки отвели ныне город наш в пленение, которое тягостнее всякого неприятельского. Более всего огорчают меня игры, происходящие сегодня в гостиницах, преисполненных распутства и нечестия: нечестия, потому что занимающиеся ими по-своему замечают дни, гадают и думают, что если первый день года удастся им провести в удовольствии и веселии, то и весь год будет совершенно таков же; распутства, потому что на самом рассвете мужчины и женщины наполняют стаканы вином и напиваются без меры. Если хочешь получить пользу от нового года, то при начале его возблагодари своего Владыку за то, что Он ввел тебя в сие кругообращение лет, сокрушись сердцем, исчисли время новой жизни и скажи сам себе: дни текут и уходят: оканчиваются годы; большую часть нашего пути мы уже совершили, а что сделали мы доброго? Неужели мы пойдем отсюда без всего, без всякой добродетели! Гадать по дням несообразно с христианскою мудростью; это дело эллинского заблуждения. Ты приписан к высшему граду, принят в тамошнее гражданство, вступил в общество Ангелов, где нет света, изменяющегося во тьму, ни дня, оканчивающегося ночью, но всегда день, всегда свет».
День второй. Преставление праведной Иулиании Лазаревской
Праведная Иулиания была дочь благочестивых и богатых дворян Недюревых[1]; отец ее Иустин был ключником при дворе царя Иоанна; шести лет оставшись сиротою после смерти матери, она была взята на воспитание бабкою своею Анастасиею Лукиною, урожденною Дубенскою; бабка, умирая, передала ее замужней дочери своей Наталье Арановой, когда Иулиании было 12 лет; у Арановой было много своих детей, потому на долю сироты немного доставалось приятного. Скромная девушка-сирота любила пост и молитву; сестры насмехались над нею за то, а тетка бранила; кроткая и безответная, она усердно занималась рукоделиями («прядильным и пяличным делом»); тогда как другие девушки находили удовольствие в пустых забавах и играх, для нее утешением было присмотреть за больным бедняком, сшить рубашку для неимущего, приласкать сироту. Ее сверстницы о том только и думали, что лелеяли свою красоту; с раннего утра ели и пили; к тому же побуждали Иулианию; тетка даже бранила ее за то, что губит она девственную красоту невниманием к ней, но Иулиания хранила воздержание, берегла чистоту души своей и лелеяла в себе только страх Божий. Девушку-сироту не учили грамоте, и это как будто в порядке вещей для сироты. Она во все время девичьего возраста ни разу не была в церкви; в деревне, где жила она, не было храма, он был в 2-х верстах, а обычай, не дозволявший девушке отлучаться из дома и являться среди чужих, благовидно прикрывал в глазах воспитателей ее опущение святого долга. Тем не менее, Иулиания была девушкою редкою по доброте. Благой смысл был наставником ее в добре, и страх Божий раскрывал смысл ее. В ее время девушки выходили замуж на 15 году. Но Иулиания была сирота, ее не спешили пристроить. Ее выдали замуж, когда было ей 16 лет. Но сироте послал Бог мужа богатого и благородного, Юрия Осорьина, владельца с. Лазаревского; в этом селе венчал их благочестивый священник Потапий, бывший потом, с именем Пимена, архимандритом Муромского Спасского монастыря; благочестивый духовник много помогал Иулиании на новом пути жизни ее своими советами и наставлениями. Услужливостью и трудолюбием она скоро приобрела себе любовь свекра и свекрови, так что они поручили ей заведование домом. Утром и вечером она постоянно совершала коленопреклонные молитвы, клала по 100 и больше поклонов. К тому же она приучила и супруга своего. По временам скорбела она, что не осталась в девстве, зато удваивала она усилие исполнять заповеди Божии в кругу своей жизни. Случалось, что муж находился на царской службе в Астрахани год, два и три года. Тогда она по ночам занималась рукоделием, то пряла, то шила в пяльцах, и выручаемые за работу деньги раздавала бедным или в храм Божий; это делала она тайно даже от свекрови, хотя та любила ее; только одна служанка знала подвиги любви ее. Сирот и вдов она своими руками кормила и поила, обшивала и обмывала. Все слуги и служанки были у нее сыты, одеты, обуты; в обращении с ними она не допускала никакой гордости; каждого вежливо называла по имени и отчеству. Для себя лично она не требовала от них услуг, никогда не приказывала, чтобы подали ей воды или сняли с нее обувь, – все это делала она сама. Только при гостях дозволяла себе приказывать то и другое слугам. Но и в таких случаях тяготилась услугами их. «Кто я, бедная, – говорила она, – чтобы служили мне другие?» Между слугами были и такие, которые, несмотря на всю ее доброту, оказывали ей грубость, случалось ей видеть и слышать ссоры между слугами. Она старалась побеждать их строптивость терпеливою добротою. «Часто грешу я пред Богом, – говорила она, – и Бог терпит меня: потерплю и я, тем более, что хотя они подчинены мне, но в душе, быть может, они гораздо лучше меня пред Богом». Не смущаясь, переносила она выговор от свекра, свекрови и супруга за беспорядки слуг, но не только не говорила о них лишнее, несправедливое, а старалась прикрывать и поправлять ошибки их.
1
Жизнь прав. Иулиании описана сыном ее Каллистратом Осорьиным, который в 1640 г. был губным старостою; он приводит Бога в свидетеля, что писал правду, и предоставляет проверить слова его расспросами соседей, лично знавших жизнь Иулиании. Это описание у Царского № 129, 136, у Толстого с описанием чудес (2. № 303). В русском переводе это житие, за исключением немногого, напечатано в «Русском вестнике» (1858, № 19). Подлинная повесть, но без описания чудес, издана в: Памятники старинной русской литературы, издаваемые графом Григорием Кушелевым-Безбородко. Вып. 1–4. СПб., 1860–1862. Вып. 1 (далее – Памятники старинной русской литературы. –