Между Антинойскими подвижницами отличалась особенно высокою духовною жизнью старица амма (мать) Талида[7]. Она уже восемьдесят лет пребывала в подвижничестве, когда виделся с нею Палладий. С нею жило шестьдесят девственниц. По ее наставлениям они проводили жизнь постническую и чистую. Они все так уважали и любили ее, что ворота монастыря их не затворялись, как в других монастырях; одна любовь и уважение к воле аммы удерживали их в стенах обители, и они крепко хранили чистоту души и тела для вечной славы. В ушах и сердцах их постоянно звучали слова Апостола, переданные им аммою: Поступайте достойно звания, в которое вы призваны, со всяким смиренномудрием и кротостью, и долготерпением, снисходя друг другу любовью, стараясь сохранить единство духа в союзе мира (Еф. 4, 1–3). Амма Талида достигла невозмутимой чистоты душевной. «Когда пришел я к ней и сел, – говорит Палладий, – она села подле меня и положила на мои плечи свои руки, с изумительным упованием на Христа, сохраняющего чистоту ее помыслов».
Что это за бесстрастие Талиды? Не свойство ли одряхлевшего организма? О! Нет, в мире бывают старики и старухи 80 лет такие, что в их членах сильно играет нечистый грех. С другой стороны, один жил в пустыне с детства, но когда в первый раз увидал на дороге женщин, сказал отцу своему: «Вот те самые, которые приходили ко мне ночью в скит». Авва Антоний говорил: «Думаю, что тело имеет движение естественное, прирожденное ему, но оно не действует, когда душа не хочет, и бывает движение без похоти. Есть и другое движение, происходящее от питания и разгорячения тела пищею и питием. Происходящий от них жар крови производит нечистые возбуждения в теле. Потому и сказал Апостол: не упивайтесь вином, в нем же есть блуд (Еф. 5, 19); равно и Господь в Евангелии сказал ученикам: внемлите, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пьянством (Лк. 21, 34). В подвижниках бывает и иное движение от коварства и зависти диавола»[8]. Приложите эти слова к Талиде и увидите истину. Восходивший с земли на небо говорил о себе, что до разлуки с телом он не считает себя свободным от опасности: но вместе с тем воля, крепкая благодатью, ныне и вчера одерживает победы и над естественными движениями испорченной плоти и по временам уходит с земли на небо.
В том же Антинойском монастыре жила девственница Таора, ученица святой Талиды. Она уже 30 лет подвизалась, когда видел ее Пал ладий. «Она никогда не хотела взять ни нового хитона, ни мафорты, ни обуви»[9]. «Для меня нет надобности в том, – говорила она, – чтобы иначе не заставили выходить за ворота». Когда прочие сестры в воскресный день (и только в воскресный) обыкновенно ходили в церковь для приобщения Святых Таин, она, покрытая ветошками, оставалась в монастыре, постоянно занимаясь делом. Лицо ее было так красиво, что самый твердый с трудом мог не увлечься красотою ее, но ее подвижничество внушало невольный страх даже самому бесстыдному оку. Верная раба Божия отказывала себе в духовном утешении – в посещении храма Божия, оттого, что страшилась соблазнять кого-либо лицом своим, и себя избавляла от искушения опасного. Взор на мужчину язвит или уязвляется, говорит духовный опыт. «Девственница, – писал великий Антоний, – не должна питать в себе чувств, свойственных жене; она должна удаляться нечистых мыслей, гордости и всего, что приятно дьяволу; должна любить всех, бегать мирской славы, быть преданною Богу, обуздывать язык и строго хранить пост». Так подвизалась преподобная Таора[10].
Была и еще в Антиное, – говорит Палладий, – истинная девственница, бдительно совершавшая дело подвижничества. Она жила не в далеком от меня расстоянии». Палладий путешествовал по пустыням Египта в 388–392 годах, в том числе жил и в Антиное[11]. «Я не видел ее в лицо, – продолжает он, – она, как говорили знавшие ее, никогда не выходила из келлии, с тех пор как отреклась от мира, и 60 лет провела в подвижничестве вместе с своею матерью. Когда же, наконец, пришло время перейти ей из этой жизни в Жизнь Вечную, явился ей прославившийся мужеством в том месте святой мученик Коллуф и сказал: “Сегодня ты пойдешь к своему Господу и узришь всех святых. Потому приди разделить вместе с нами трапезу в монастыре”. Блаженная, встав рано поутру, оделась, положила в свою корзинку хлеба, оливок и несколько овощей и, после столь многолетнего затворничества, отправилась в храм мученика. Здесь она помолилась, села и целый день выжидала времени для вкушения. В девятом часу,когда пришло время вкусить пищу и в храме уже никого не было, она выложила снеди и обратилась к мученику с молитвою: “Благослови, святый Коллуфе, пищу мою, и да сопутствуют мне молитвы твои!” После того, сев, вкусила. Потом, еще помолившись, пришла домой около захода солнца. Здесь передала она матери своей толкование строматописца Климента на пророка Амоса со словами: “Передай это епископу, посланному в заточение, и скажи ему, чтобы он помолился обо мне, – я отхожу ко Господу”. В ту же ночь она скончалась: не страдав ни горячкою, ни головною болью, она сама себя приготовила к погребению и предала дух в руки Божии»[12].
7
В русском переводе Лавсаика
9
По старинному славянскому переводу: «ризу нову или мантию или ослоги никогдаже взяти восхоте».
10
О Талиде и Таоре см.:
12