Дело здесь было вовсе не в количестве знаний. Толик тоже любил блеснуть какими-нибудь парадоксальными сведениями. Поразить Ларисино воображение, скажем, тем, что известной Куликовской битвы, оказывается, не было. Слышал, видимо, отголосок какой-нибудь газетной сенсации. Ну и что? Изолированный факт, вне смысла истории. Георг же, когда Лариса что-то такое пискнула, желая, не без тщеславия, тоже блеснуть парадоксом, очень вежливо объяснил, что почти все великие битвы с военной точки зрения абсолютно бессмысленны. Монгольское иго после сражения на поле Куликовом держалось ещё ровно сто лет. А возьмите Бородино, в чем смысл этого кровавого столкновения? Стратегическая идея, которую осуществлял Барклай де Толли, заключалась в том, чтобы до предела растянуть коммуникации наполеоновских войск, перерезать их, то есть, конечно, коммуникации, а не войска, и в итоге дезорганизовать снабжение шестисоттысячной армии. Собственно, это и было осуществлено Кутузовым несколько позже. Блокированный в Москве и лишенный резервов Наполеон был вынужден отступить. Однако если бы не Бородинская битва, где кстати русская армия потеряла сорок четыре тысячи человек, бегство французов из Москвы последовало бы гораздо раньше. Бородино - это просто стратегическая ошибка. Другое дело, что любому народу для осознания самого себя необходимы колоссальные жертвы. Причем, не обязательно, чтоб это были победы, допустимы и поражения. Косово, за которое сейчас бьются сербы с албанцами, символ как раз такого грандиозного катаклизма. Здесь главное, чтобы жертв было много. Тогда они, как волшебный огонь, озаряют историю. Создается национальный образ, который превращает обывателей в граждан. Из хаоса личностей возникает единое государство. Так было всегда. Чем больше жертв, тем мощнее идеологическое воздействие.
- Как это жестоко, - несколько оторопев, сказала Лариса.
- Зато "и будет помнить вся Россия про день Бородина". Вы этот отрывок в школе заучивали? - Георг осторожно, точно боясь повредить, снимал обертку с твердого шоколада. Дело происходило в каком-то маленьком, но дорогом ресторанчике. - Жизнь - это единственное, что обладает реальной ценностью. Все остальное: деньги, карьера, признание, положение в обществе, историческая справедливость, величие государства - только внешность того, за что было заплачено. Это закон мироздания: хочешь что-то иметь - плати жизнью.
- Своей? - спросила Лариса, не притрагиваясь к шоколаду.
- Если по-другому не получается, тогда - своей.
Он разломил плитку на две неравные части, вытер пальцы салфеткой, поправил шапку волос, охватывающую голову с двух сторон. Взгляд светлых, немного холодных глаз завораживал. Лариса передергивала плечами. И вместе с тем это был холод высоких мыслей, разреженная атмосфера вершин, куда она прежде не поднималась. Крохотный случай давал возможность воспарить к обобщению, а с высот обобщения, будто с небес, видны были некие закономерности. Мир представал в блистающем смысловом объеме. Куда там Толику с его сенсациями, почерпнутыми из газет.
Кстати, и занятия у Георга были под стать его рассуждениям. Еще в начале июня, когда они сидели в первом своем кафе, откуда потом и образовалась та орхидея, Лариса, расслабленная обстановкой и вместе с тем сильно заинтригованная, как бы ненароком спросила:
- А чем ты, собственно, занимаешься?
К тому времени они уже были "на ты".
- Живу, - весело и без запинки ответил Георг. - Это самое интересное, что пока можно придумать.
- Нет, я имею в виду - где ты работаешь? Чтобы жить, как мне кажется, надо прежде всего на это "жить" зарабатывать...
- А ты сама как думаешь?
- Я?
- Да, именно ты,
- Ну я не знаю, - растерянно сказала Лариса.
Она действительно терялась в догадках. Ведь не в фирме же, торгующей водкой или косметикой, он работал. С другой стороны, ученым или преподавателем его тоже трудно было представить. Объяснить она ничего не могла, просто чувствовала.
- Ладно, сдаюсь...
Георг таинственно подмигнул.
- А ты поверишь, если я скажу, что делаю предсказания?
- Предсказания?
- Да.
- И что же ты предсказываешь?
- Будущее, естественно.
- А разве будущее предсказать возможно?
- В целом - нет, но иногда, в отдельных случаях получается.
На астрологию какую-нибудь он намекал, что ли? И астрологов, и экстрасенсов в последние годы расплодилось великое множество. В каждой газете - реклама о чудодейственных исцелениях.
Лариса, беззвучно положив вилку, насторожилась .
Выяснилось однако, что к астрологии Георг никакого отношения не имеет. Числится консультантом одной довольно крупной финансово-промышленной группы. А предсказания его касаются исключительно сферы валюты и ценных бумаг. Если называть по научному, то - аналитическое прогнозирование. Он немедленно проиллюстрировал это конкретным примером. Вот недавно разразился грандиозный финансовый кризис на азиатских биржах: рухнула экономика Индонезии, Южной Кореи и некоторых других стран, считавшихся до этого процветающими. Отставим пока в стороне причины, приведшие к катастрофе. Посмотрим в какой мере это касается лично нас. Глубину кризиса мы можем определить по так называемому индексу Доу-Джонса, он показывает степень падения стоимости ценных бумаг. Зная время прохождения денег из одного региона в другой и примерно зная резервные фонды ведущих банков, - эта информация, в общем открытая, её только требуется уметь найти и извлечь, зная скорость банковских операций: оформление денег, изъятие денег, скорость продвижения сопровождающих их документов, мы довольно точно можем сказать, когда эта волна докатится до России. А здесь, опять-таки оценив мобильность резервов, имеющихся у правительства, быстро, хотя бы на пальцах, прикинув возможности банков, которые, кстати, невелики, примерно зная объем платежей и прикрывающий их объем налоговых поступлений, мы в состоянии предсказать, когда начнутся резкие перепады на бирже. Причем, будет ли это обвал или, скажем, медленное понижение, по каким обязательствам, акциям и бумагам оно будет выражено сильнее всего, сколько будет продолжаться падение и когда остановится, на каком приблизительно уровне будет зафиксирован новый курс.