– Все, хватит! – закричал Егор, поняв, что никто его есть не собирается. – Слазьте с меня! Уходите… Фу!.. Нельзя!.. Пошли вон!
Спихнув с себя лохматую дворняжку и пару кошек, вылизывающих лицо Егора так, будто оно было намазано салом, он встал на ноги, с удивлением отметив, что огоньки в глазах животных пропали. Они все будто проснулись после долгого сна. Коты и кошки вдруг кинулись врассыпную. Собаки, виновато заскулив, прижав уши и поджав хвосты, стали разбегаться по своим дворам. Некоторые погнались за визжащими на бегу котами. Егор посмотрел вверх. Птицы всё ещё низко кружили над ним. На плечо сел чёрный ворон, громко каркнул.
– И вы тоже… достали! Кыш! Кыш! Пошли вы все…
Егор взмахнул руками. Ворон взмыл в воздух. Стая птиц стала заметно редеть. Голуби, вороны, воробьи разлетались во все стороны. Птичий гомон стал распадаться на карканье, чириканье, а потом и вовсе стало тихо.
– Твою мать! – единственное, что смог сказать изумлённый Егорка. С ним много чего происходило, но такого – никогда. Тело вспотело под пальто. Ноги вдруг стали мягкими и непослушными. Заметив скамейку напротив дома, похожего на дворец, Егор тяжело опустился на неё и расстегнул пальто. Сердце бешено колотилось, сил не было даже чтобы руки поднять. То, что только что произошло, не укладывалось в голове, мыслей вообще никаких не было, полный вакуум. Ничего делать не хотелось. Было желание только сидеть и глядеть на свои ободранные ладони. Кровь остановилась и не заливала лицо. Это уже было хорошо. Всё остальное отошло на второй план, стало малозначительным. Глаза стали закрываться, голова отяжелела. Егор почувствовал, что засыпает. Появилось ощущение приятной истомы.
И он, наверное, заснул бы, если бы не скрипнула калитка. Послышались шаги. Егор приоткрыл глаза, увидел двух женщин. Это были цыганки: одна – пожилая, вторая – молодая и беременная. Обе были одеты примерно одинаково – в коричневых кожаных куртках, в длинных юбках и с пуховыми платками на головах. У обеих были золотые зубы. Только сейчас до Егорки дошло, что, убегая от кошек и собак, он оказался на улице Октября, больше известную в народе как «цыганская улица», на которой жили в больших кирпичных домах цыгане. «Нормальные» пацаны сюда старались не заходить, так как здесь постоянно ошивались наркоманы. Тут постоянно кого-то убивали, грабили. Здесь страшно было появляться днём, а прийти сюда ночью…
«Надо делать отсюда ноги!» – подумал Егор и попытался подняться, но ноги его не слушались. Он плюхнулся на скамейку и застонал.
– Это он! – сказала старая цыганка, приподняв подбородок Егора и осматривая его лоб. – Кровавый крест на лбу. Смотри…
– Ага! – беременная цыганка оперлась на колени Егора и тоже стала рассматривать его лоб. – Крест…
– Я лоб разбил… – выдохнул Егорка, собрав последние силы.
– Наконец-то… – произнесла старая цыганка. – Берём его!
В следующую секунду они взяли Егора под руки, с лёгкостью приподняли со скамейки и повели через калитку в дом.
– Я… не… – бормотал Егор, рассматривая иномарки, стоящие во дворе. Мужики со скотобойни рассказывали, что встреча с цыганами не сулит ничего хорошего: или ограбят, или убьют, или посадят «на иглу». Ему нельзя было даже общаться с ними, а они уже через двор его протащили, в дом ведут. – Отпустите меня!