*
– Шофер! Такси свободно?– Да, прошу!– Мне нужно в Теплый. Знаете дорогу?– Еще б не знать! Живу там, слава богу.
– Вот и отлично. Едем. Я спешу!Шофер машину ловко развернул,Потом спросил: – А дом у вас который?– Дом двадцать шесть. – Тот весело кивнул:– А знаете, есть странные шоферы.
Волшебники! Вот хоть бы я сейчас:Хотите, ваше имя угадаю?Вы муж Галины Громовой. И васЗовут Андреем. Так я понимаю?
Андрей воскликнул: – Так! Но кто же вы?Как вас-то звать?– Максимом Рыбаковым.– Теперь понятно. Галя из МосквыВас часто теплым поминала словом.
А Варя ваша просто сущий клад.Сердечный, настоящий человек!Спасибо вам… Я очень, очень рад…Такое не забудется вовек!
Максим нахмурил брови: – Ерунда.С людьми живем, а не в глухом болоте.Случись с другим такая же беда,И вы небось ведь мимо не пройдете?!
Андрей сказал: – Я, кстати, вот о чем:У вас нога, а вы…. Я извиняюсь… –Максим кивнул: – Маресьев за рулем! –И улыбнулся: – Ничего, справляюсь.
Ну вот мы и приехали! Пока!Галина ждет. В глазах небось огонь.Счастливо вам! – И сильная рукаАндрею крепко стиснула ладонь.
2
Как странно все: не вышла на звонок…Открыла дверь соседка – тетя Шура.– Андрей? Входи! Ну как дела, сынок?Ой, что же это я стою, как дура?!
Иди, иди, совсем ведь заждалась.Волнуется, поди-ка, ретивое?!Все на вокзал звонила… Извелась…Ах, господи, вот горе-то какое!
– Да будет вам! – Но все-таки в тревогеРванул он дверь, шутливо прогудев:– Встречай, жена! Домой вернулся лев! –И замер, удивленный, на пороге…
Она сидела боком у стола,Лица не поворачивая к свету.Вся жизнь в тот миг, казалось, перешлаЛишь в пальцы, теребящие газету.
Пред ним была она и не она.И близкая, и словно бы чужая:Куда девалась нежно-золотаяЕе волос пушистая волна?
Уже не пряди, вешним солнцем сотканы,Теперь, как странно глазу, у жены,Как после тифа, крохотные локоныИз-под косынки были чуть видны.
Вдруг обернулась, ко всему готовая,И тотчас в сердце, как заряд свинца, –Полоска шрама, тонкая, пунцовая,От уха к носу поперек лица…
Хотела встать, но отказали ноги.Он подскочил к ней, обнял, зашептал:– Сиди, сиди… И к черту все тревоги,Вот я и дома… Ехал… Тосковал…
Она к нему прижалась головой.И он умолк. Какие тут уж речи!И тотчас ощутил, как под рукойВдруг задрожали тоненькие плечи.
– Ну, будет, будет!.. Это ни к чему…Не так все плохо… Нет, ты не права. –Ах, что он говорит ей! Почему?Куда вдруг делись главные слова?
Те самые, что, сидя у реки,С любимой разлученный дальней далью,Под шум тайги, в минуту злой тоскиОн повторял ей с тихою печалью?
Так что ж, он позабыл их? Растерял?Иль чем-то, может, вдруг разочарован?Да нет же, нет! Он попросту усталИ этой встречей горькою взволнован!
Она, вдруг смолкнув, тихо руку мужаСняла с плеча и опустила вниз,Туда, где пояс с каждым днем все туже:– Ну вот тебе, Андрей, и мой «сюрприз»..
Рука его как будто испугалась,Едва заметно дернулась назад…Но нет, ей это только показалось!Он крикнул: – Галка, я ужасно рад!
Нас будет трое! Превосходно! Славно!А я-то там никак не мог понять…Теперь уж вам, Галина Николавна,Нельзя слезинки даже проливать!
Ну, я побреюсь, подзарос в дороге! –Что рассказал, что скрыл любимый взгляд?И сердце билось в страхе и тревоге:Рад или нет он? Рад или не рад?..
3
Неделя прошла, а за нею другая,Жизнь словно бы гладко и мирно течет.Ни горя, ни песен, ни ада, ни рая…Пусть так. Но чего же еще она ждет?
Веселья? Да нет же! Она не про это.С весельем успеем. Веселье – потом.Иной холодок тут средь теплого лета:Андрей… Что-то новое прячется в нем.
Нет, внешне он тот же: приветливый, ровный,С рассветом он в главке, к закату – домой.Порою обнимет, погладит любовноИ слово сердечное скажет порой.
А то вдруг пошутит: – А ну-ка, Галина!Ты знаешь: ведь лжи я терпеть не могу.Ты в самом ли деле подаришь мне сына?Смотри, коль девчонку, на полюс сбегу.
И все-таки сердце все чаще сжималось:Порою украдкой он глянет, вздохнет,И вдруг точно грусть или легкая жалость,Как тень, в его темных зрачках промелькнет.
Мелькнет, будто птица помашет крылом,И снова все ровно, спокойно и складно.Но женским, но тайным каким-то чутьемОна понимала: «Нет, что-то неладно!»
Готовилась к школе, над планом сидела.«Все думы тревожные – глупость, пустяк!»Но сердце как будто иглой то и делоКололо: «Нет, Галка, здесь что-то не так!»
Но что же не так? Может, чувства остыли?Нет, это неправда! Андрей не такой.А может быть, недруг преследует? ИлиГнетет его скука бумаги и пылиИ сердцем он рвется к работе живой?
Что ж, может быть, пусть он встряхнется немножко!Пускай! Ведь живая работа нужна.Но я тогда как же? А как же Сережка?Ведь это уж скоро… А я здесь одна…