Старушка в бакалейной лавке едва не померла, когда старик вошел туда. Сердце ее вначале замерло, а потом затрепетало, заметалось, как пойманная курица. Она трясущимися руками выложила ему соль, спички и свечи, то и дело роняя товар на пол. И думала при этом: «Страшный… Какой страшный… Сколько вижу, а никак не привыкну… Уж почудилось, что смерть за мной пришла… Господи, сохрани…».
Старик пошел в обратный путь, мечтая больше никого не видеть. Но у самой околицы стояла женщина — старая, наверное, за шестьдесят ей уже было, но крепкая, статная. Алевтина. Он знал ее давно и ненавидел. Если все остальные жители села его лишь раздражали, то эта приводила его в бешенство. Когда остальные прятали глаза и отворачивались, эта смотрела прямо в упор. Вот и теперь встала, руки в крутые бока уперла и таращится. От взгляда ее старику дышать трудно стало. Поскорей бы мимо пройти. Но не тут-то было. Ноги вдруг ватными сделались, сила из них ушла, зашаркали по дорожной пыли. В глазах поплыло все. Зашатался, точно пьяный. Не упасть бы перед ней всем на посмешище. Собрал всю силу, напрягся. Трудно идти, будто телегу груженую тянет. От взгляда ее кожу жжет, как от крапивы. Ничего, еще немного осталось. Шаг, другой… Уф! Миновал бабку, и полегчало сразу. Отошел подальше, и отпустило совсем. Хотя и знал, что она по-прежнему на него смотрит. Приступ жгучей ненависти накатил вновь. Убил бы, если б мог! Да только с ней ему не справиться. Слишком много в этой бабке света. Не одолеть.
Заспешил, согнувшись, к своему темному лесу с таким чувством, будто получил хорошего пинка под зад. Не ходил бы в село, если б не письма. Даже пенсия ему была без надобности. И без свечей прожить мог, и без спичек. В темноте видел лучше, чем кот. И патроны покупал так, для отвода глаз. А то судачат ведь: «Интересно, что он там ест, в своем лесу? Чем питается?» Узнали бы — понос бы от ужаса прохватил.
Только оказавшись в привычном сумраке и вдохнув всеми своими усохшими легкими прелую душную сырость, он успокоился. Подумал о чужаках. Что, интересно, они там делают? Завалились спать? Пошли искупаться в омуте? Или, может, уже вломились в его избушку в поисках самогона? Скорее всего, последнее. Он приготовил для них то, что им нужно. Десять литровых бутылок с мутной жидкостью. Пусть отведают «волшебный напиток». Он им понравится. Всем всегда нравится. А потом начнется самое интересное.
Когда осталась пара сотен шагов до дома, старик почувствовал, что у него гости — те самые, чужаки. Шустрые, не стали откладывать в долгий ящик. Последние, те, что заявились поздней осенью прошлого года, почти неделю ходили вокруг да около. Ну что ж, чем скорее, тем лучше. Веселье начинается.
В избе пахло самогоном и тушенкой. Двое непрошеных гостей, Павел и Колян, расположились рядом с печкой на перевернутых старых ведрах. Увидев хозяина, шумно загалдели:
— Здорово, батя! Заждались мы тебя!
— Присаживайся, выпей с нами. Знатный у тебя напиточек, просто огонь!
— Извини, что без приглашения. Мы подумали, ты не обидишься.
Оба были пьяны. Старик покосился на валявшуюся на полу пустую бутылку. Вторая, початая, стояла у ног Павла.
— Ты того, правда, извини. — Он поднял ее и, плеснув в стакан, протянул старику. — Вот, выпьем за знакомство. — Увидев, что тот отрицательно качнул головой, выпил сам, залпом. Вытер рот, налил снова и отдал стакан Коляну. Продолжил, обращаясь к старику: — Похолодало что-то к вечеру. Днем жара такая стояла, просто жесть, а теперь вот зябко стало. Очень кстати горилка твоя оказалась.
— А что вдвоем, без баб? — поинтересовался старик.
— Мы женщин своих в избе оставили, пусть порядок наводят. Пришли к тебе поговорить. Ждали долго. Немного выпили. Ты же не против? У тебя вон много еще. — Непрошеный гость кивнул в сторону ряда из бутылок под столом. — Сам гнал? Хорош, нет слов!
— Пейте на здоровье, — проскрипел старик, устраиваясь на табурете у стола.
— А мы не просто так пришли. По делу. Смотри, чего у меня есть, батя. — При этих словах Павел вынул из-за пазухи мятый листок желтой бумаги. — Письмо. Из Камышовки от деда Кузьмы. Ты написал?
Старик взял протянутый листок, исписанный каракулями. Оно. Значит, сработало.