— Этого должно хватить. Молоток нашла. Тяжеленный!
— Ничего себе! Да это кувалда! Теперь веревку надо какую-то. — Даша наступила ногой на лезвие и сдернула с топора топорище, которое так усохло, что соскочило без труда. Потом то же проделала и с молотком. Люда в это время срезала ножом веревку, натянутую под потолком, наверное, для сушки одежды, хотя странно было думать, что грязный, вонючий старик когда-нибудь ее стирал. Вместе они соорудили два грузила.
— Пойдет, — решила Даша, взвесив их в руке. — Всплыть не должен. Мужики проснутся и утопят.
— Слушай, а давай сами? — предложила осмелевшая Люда. Хмель растекся по жилам, вытеснив страх.
— Еще чего не хватало — тяжесть такую таскать! — возмутилась Даша. — Кто укокошил, тот пусть и таскает!
— Да, но я не могу уже на него смотреть, — возразила долговязая. — Лучше убрать тело отсюда поскорее, а потом можно и расслабиться, да еще самогоночки выпить! Хорошо ведь сидим? А будет еще лучше!
— Ну, не знаю. Может, ты и права. Мне тоже неприятно, что мертвяк в избе лежит. Все настроение портит. — Даша снова взглянула на тело, оценивая вес. Не такой уж он и тяжелый, должно быть. Вон, высох весь, одни кости под одеждой торчат. Поди, весит не больше гуся. Хотя она и не знала, сколько весят обычно средние гуси, но почему-то именно такое сравнение пришло ей на ум при виде скрюченного стариковского тела. — Давай попробуем.
Вдвоем они легко подняли его, будто то был старый матрас, и понесли к двери. Люда, пятясь, наступила на руку спящего мужа, и Колян выдал во сне длинную нечленораздельную тираду, в которой угадывались нецензурные слова. Она раздраженно лягнула его ногой и проворчала:
— Нагадил, скотина, убирают за ним, а он еще недовольный! И так всю жизнь! И где были мои глаза, когда замуж выходила? Ведь паинькой прикидывался!
— И мой — скотина, — пропыхтела Даша, волоча ноги деда. — Разведусь после этого. Не хочу с убийцей жить. Вечно буду этот кошмар вспоминать. Хорошо, хоть детей не завели.
— Точно.
Снаружи было холодно. Даже выпитый самогон не согревал.
— Такое впечатление, что минус пять где-то, — стуча зубами, прошипела Даша, уже надевая грузы на труп, брошенный ими на траву у края обрывистого берега.
— Май все-таки. И север, хоть и не крайний. — Людка топталась рядом, наблюдая за манипуляциями Даши. Затем вместе они столкнули тело, и оно с глухим всплеском ушло под воду.
— Ну, все. — Даша потерла руки, будто не труп утопила, а пирог в духовку поставила и была довольна, что управилась. — Подан поздний ужин для сомов!
Они еще с минуту постояли, глядя, как успокаивается рябь на поверхности омута в свете луны. Царила мертвая тишина. Было странно, что даже лягушки не квакали.
— Интересно, здесь глубоко? — шепотом сказала Людка, сцепив руки перед собой.
— Да ладно! Вода такая мутная, что сверху все равно не видно. Никто его не найдет. Пошли уже, холодно как! — Даша потянула ее за полу куртки. — Давай. Хочу еще выпить. А бутылок в доме полно, я видела. Помянем усопшего.
Они вернулись в дом. Странно, теплее им не стало. Казалось, когда уходили, пар изо рта в избе не шел. А теперь при каждом слове перед лицом возникало мутное облачко. Пальцы заледенели и с трудом удерживали бутыль с самогоном, хотя в ней его осталось совсем мало. Даша сделала глоток и тут же выплюнула все на пол:
— Ф-ф-фу-у-у! Что это?! — Она поднесла бутыль к глазам, рассматривая содержимое, и вдруг брезгливо отбросила ее от себя. — Там головастики! Гадость какая! Бе-е! — Она высунула язык, собираясь изрыгнуть выпитое, но у нее ничего не вышло.
— Что случилось? — не поняла Людка. Подняла катающуюся по полу бутыль, понюхала горлышко и скривилась: — Боже! Тиной воняет, как из озера!
— Вот кто это сделал? — Даша с подозрением глянула на храпящих мужиков. — Вылили остатки самогона, налили протухшей воды, которую неизвестно где достали, потому что из дома не выходили, и снова легли на пол спать? Так, что ли? Просто невероятно! А другого объяснения нет. Ведь мы только что пили из этой бутылки, и там был ядреный самогон! Вышли на десять минут, вернулись, и вместо него — тухлятина! Что за чертовщина?
Пока Даша разорялась, Люда нырнула под стол и извлекла новую бутыль, наполненную мутной жидкостью, даже отдаленно не похожей на самогон. Зеленый налет, украшавший дно и стенки сосуда, свидетельствовал о том, что внутри — старая вода, долго простоявшая на свету или зачерпнутая из озера. Женщина удивленно отставила ее в сторону и полезла за другой, но та оказалась такой же зеленоватой. Люда, не сдаваясь, вытащила следующую, но и та отливала изумрудным оттенком. Она перебрала все бутылки, а Даша откупоривала их, нюхала и морщилась.