Когда я была совсем маленькой, я, бывало, пыталась отгадать, чем они занимались, с кем жили. Но теперь мне уже двенадцать лет, и эта игра мне порядком наскучила. Сейчас мой взгляд устремлён к огням города, сверкающим далеко внизу, – к вселенной возможностей.
Я вздрагиваю, когда из темноты внезапно появляется Джек и садится на подоконник открытого окна. Слышно, как ветер колышет деревья – будто в воздухе витает ощущение свободы.
– Как же мне хочется улететь туда, вниз, Джек. – Я глажу его шею. – И провести этот вечер среди живых.
Я думаю обо всём, чем могут заниматься живые, – я читала об этом только в книжках, но могла бы делать и сама, окажись я там, в городе: поиграла бы в догонялки или другие игры с девчонками и парнями, посмотрела бы пьесу в театре, окружённая милыми, улыбающимися лицами…
– Маринка! – кричит Ба, и окно, блеснув, захлопывается.
– Иду, Ба.
Я набрасываю на голову платок и бегу к двери. Я должна встретить мертвецов вместе с ней и посмотреть, как она проводит их к Вратам. В конце концов, это «большая ответственность», я должна «сосредоточиться» и «всему научиться», чтобы в будущем провожать их самой. Не хочу думать об этом. Ба говорит, что мне суждено стать следующим Хранителем Врат и первой, кого я должна буду проводить к ним, будет сама Ба. Меня пробирает дрожь, я пытаюсь стряхнуть её с себя. Я уже говорила – не хочу даже думать об этом дне.
Ба в кухне, помешивает борщ в огромном бурлящем котле. Когда я вхожу, она поворачивается ко мне и улыбается, её глаза задорно поблёскивают.
– Ты такая хорошенькая, моя пчёлка. Готова?
Я киваю и выдавливаю из себя улыбку. Вот бы и мне любить это дело так же сильно, как она.
– Взгляни. – Ба кивает в сторону стула, на котором лежит сверкающая лаком скрипка. – Я наконец её настроила. Думаю, кто-нибудь из мертвецов нам сыграет.
– Было бы здорово. – Ещё недавно я бы с восторгом отнеслась к идее послушать что-то новенькое. Но в последнее время, какой бы из своих инструментов Ба ни починила, все ночи проводов были похожи одна на другую. – Я разолью квас?
Целая армия высоких стаканов на столе ждёт, когда их наполнят тёмным шипучим напитком.
– Да, пожалуйста, – кивает Ба.
Я пробираюсь сквозь стену тёплого кисловатого запаха, а Ба тихонько напевает какую-то песенку, в такт покачивая ложкой, полной ярко-красного супа, возле губ.
– Чеснока побольше, – бормочет она и бросает несколько зубчиков в варево.
Когда я открываю бутылку и наливаю квас, воздух наполняется кисловатым ароматом, который незаметно смешивается с запахом супа. Я смотрю, как в тёмно-коричневой жидкости поднимаются светлые пузырьки и врываются в плотный слой пены на поверхности. Один за другим пузырьки лопаются и исчезают – точно так же исчезнут мертвецы к концу ночи. Какая же бесполезная затея – пытаться узнать их получше, ведь мы больше никогда не встретимся. Но мы – Яги, и наш долг – дарить им этот последний вечер, когда они могут пережить заново свои самые яркие воспоминания и отпраздновать, что жили на этом свете, перед тем как переступить через границу миров и вернуться к звёздам.
– Вот и они! – вскрикивает Ба и бежит к двери, вытянув руки перед собой.
В дверях мнётся какой-то старик. Он совсем бледный, его очертания расплываются – значит, давно ждёт. Пройти сквозь Врата ему не составит труда.
Ба разговаривает с ним приветливо, на языке мёртвых, а я пока накрываю на стол. Тарелки и ложки, толстые куски чёрного хлеба, корзинка с укропом, миски со сметаной и хреном, пирожки с грибами, множество рюмок и большая бутылка настойки под названием «Трость» – напиток на травах специально для мёртвых. Ба говорит, он помогает мёртвым преодолеть их путь, как трость помогает при ходьбе.
Я пытаюсь прислушаться и разобрать, о чём они говорят, но язык мёртвых мне никак не даётся. Он всегда казался мне сложнее любого языка живых, которые я схватываю быстро, практически на лету.
Мои мысли снова уносятся к городку. Он выстроен вдоль узкого берега озера. Я видела, как живые, по два-три человека, спускают по утрам на воду маленькие рыбацкие лодки. Интересно, каково это – поплыть в такой с другом. Мы могли бы добраться до того небольшого островка в середине озера и побродить там вместе. А потом развели бы костёр и сидели бы под звёздами…
Ба легонько толкает меня, помогая старику усесться.
– Налей, пожалуйста, нашему гостю борща.
Мертвецы всё прибывают. Мечты прячутся в дальний уголок моего разума, а я тем временем разливаю горячий борщ и пенистый квас, предлагаю стулья и приношу подушки, пытаюсь ободрить мертвецов – улыбаюсь и киваю им. Вскоре они уже совсем осваиваются, согретые едой, напитками и потрескивающим в очаге пламенем. Дом придаёт им сил, и они постепенно обретают форму, пока не становятся почти похожи на живых. Почти.