Я набрасываю на неё свою шаль: я видела, что Ба так делает, когда мёртвые не хотят проходить сквозь Врата. Странно, но моя шаль не падает с её плеч, хоть я всё ещё не могу дотронуться до неё рукой. Ба говорит, всё дело в избушке. Она даёт мёртвым силы для их путешествия, и поэтому они кажутся совсем настоящими. В чём-то они снова становятся как живые, но не во всём, и каждая душа меняется по-своему. Во время проводов мёртвые могут есть и пить, хотя их тела находятся не здесь, а затем они, совсем невесомые, уплывают куда-то к звёздам.
Я заканчиваю мыть посуду и складываю её в корзину сушиться.
– Хочешь каши? – спрашиваю я. – Это крупа на молоке, – уточняю я, потому что Нина смотрит на меня в замешательстве.
Из дома доносятся шаги. Ба уже проснулась и напевает радостную мелодию.
– Тс-с-с! – Палец взлетает к губам, всё тело немеет от испуга. – Оставайся здесь, с Бенджи. Я принесу тебе еды, – шепчу я.
Дверь скрипит так громко, что мне кажется, будто избушка прознала про Нину и теперь хочет меня выдать. В раздражении я быстро захлопываю её, руки трясутся. Каждый раз, как у меня появляется возможность с кем-то подружиться, избушка норовит всё испортить.
– Ты рано встала. – Ба целует меня в щёку.
– Я ходила проведать ягнёнка. – Я отворачиваюсь, чтобы она не заметила, как моё лицо заливается краской. – Можно я позавтракаю с ним на улице? Такое дивное утро сегодня.
– Конечно, – улыбается Ба. – Я рада, что сегодня у тебя хорошее настроение.
Я виновато киваю и принимаюсь готовить молоко для Бенджи и кашу для нас с Ниной. Я перемешиваю кашу в большой кастрюле, натираю в неё шоколад и кладу в карман лишнюю ложку.
Мы с Ниной завтракаем на заднем крыльце. Я радуюсь, что выбрала для домика Бенджи одно из слепых мест. Даже если избушка знает о Нине, она не может услышать наш разговор. Джек устраивается рядом с нами и клюёт кашу с моих рук, как когда-то давно, когда был ещё птенцом. Я рассказываю Нине, как я нашла и вырастила его.
– У тебя есть братья или сёстры? – спрашивает она.
– Нет. – Я мотаю головой. – Я живу с бабушкой. Родители умерли, когда я была совсем маленькой.
– А у меня пять сестёр, – вздыхает Нина. – Ни минуты тишины и покоя.
– Мне бы понравилось. Слишком уж здесь тихо. – Я прикусываю губу, слыша бабушкино пение.
Нина смотрит вдаль, и, кажется, её силуэт начинает расплываться.
– Я не знаю, как мне добраться домой, к сёстрам.
– Наша избушка умеет ходить, – радостно сообщаю я. – Может, она согласится отнести тебя домой.
– Правда? – Нина хмурит брови.
– Наверно. – Ложь заставляет меня снова покраснеть. – Не думаю, что мы задержимся здесь надолго, максимум на неделю или две. Потом избушка перенесёт нас в новое место – может, в джунгли, в горы или на берег океана.
– Ты видела океан? – Глаза Нины загораются.
– Конечно.
– Какой он? – Она нетерпеливо ёрзает на стуле.
– Чем-то он похож на пустыню. Только вместо песков – вода без конца и края. Волны движутся, как дюны, только быстрее. Солёные брызги обжигают лицо, как песок, принесённый ветром.
– Но ведь там всё совсем по-другому?
– Да. Там прохладно, свежо и…
– Мокро? – угадывает Нина.
– Да, очень влажно, – смеюсь я.
– Я так хочу увидеть океан! Можешь попросить вашу избушку отнести нас туда?
Хотелось бы, чтобы это было в моих силах. Быть может, если я покажу Нине океан, она передумает возвращаться домой.
– Избушка сама решает, куда ей идти, – неохотно признаюсь я. – Но она часто останавливается на берегу моря, – добавляю я, когда вижу отчаяние на лице Нины. – Не так давно мы остановились на маленьком острове. Куда ни бросишь взгляд – везде океан. Он менял цвет по сто раз в день, перекликаясь с цветом неба и светом солнца. Волны омывали берег и гоняли по краю пляжа гальку то вверх, то вниз. Мёртвые… – Я замолкаю.
– Мёртвые? – переспрашивает Нина.
Я чуть было не заговорила о том, как мёртвые брели прямо по воде, но быстро вспомнила о другом случае, чтобы замести следы.
– Один раз волны выбросили целую кучу мёртвых медуз. Они были такие скользкие, совсем прозрачные. Джек съел одну и отравился.
Джек взъерошивает перья и отворачивается.
– Вот глупыш, – смеётся Нина. – Он такой милый. Тебе повезло, что у тебя есть питомец.
– Он теперь не совсем мой, он может сам о себе заботиться. Когда Джек научился летать, я думала, он бросит нас. Но он всегда возвращается. И я этому рада.