Не надо быть философом, чтобы из этого заключить, что жизнь тяжела и так ущербна, что приходится удивляться, откуда берется энергия на преодоление всяких трудностей и как возможна надежда на лучшее будущее.
Когда я оглядываюсь вокруг себя — на людей, вижу, что многие погрязли в материальном. Деньги и деньги! — вот движущая пружина. Несомненно, что для большинства людей жизнь — материальный процесс, а так называемое идеальное свойственно лишь немногим.
Как-то с Верой был в Третьяковской галерее. Обошли все комнаты. Верочка рассматривала картины с живейшим интересом. Я ей кое-что рассказал про боярыню Морозову. Когда мы возвращались домой, она заявила, что ей жалко Морозову. Некоторые картины ей трудно было объяснить. Увидав статую Христа работы Антокольского, она спросила: "Кто это? Почему руки связаны?" Я объяснил.
Кому-то дома, говорят, она сказала: "И тогда священников сажали". Рассматривая картины "Княжна Тараканова" и "Иван-царевич на Сером Волке", она обратила внимание на то, что одеяние их, в частности, бархат и парча, как настоящие. Я присмотрелся и убедился, что ее замечание правильное.
Сегодня днем мы с ней были на елке в Доме пионеров на улице Стопани.
Сперва на эстраде, а потом на сцене выступали артисты — клоуны, фокусники, жонглеры, гимнасты. Номера были удачные, так что я смотрел с любопытством. Очень прилично играл духовой оркестр. В заключение все дети получили подарок — мешочек с лакомствами. По сравнению с прошлым 1945 годом подарок богаче.
Что можно сказать о погоде конца 1946 года? Судя по тому, что я часто хожу в шляпе, а не в шапке, можно признать, что зима пока что мягкая. Никольских морозов не было.
На днях достал полкубометра дров. До сего времени не удосужился сходить в милицию и продолжить срок действия паспорта. Наверно, нарвусь на штраф.
Так как нас от соседей отделяет фанерная перегородка, то я, а также и они (если мы дома) не включаем радио. А между тем бывают интересные выступления. Главный противник радио — Калерия Николаевна.
Новый год предстоит встречать в "Славянском базаре" у Дмитрия. Там хоть стены метровые в подвале, можно говорить. Игоря, когда спит, пушкой не разбудишь. Никого посторонних не будет.
За несколько дней до нового 1947 года на площадях устроили елки, а по сторонам — понастроили домики в русском стиле. Торгуют в этих домиках всякой всячиной, в том числе водкой и винами. В результате многие закладывают за воротник. Я видел, как один гражданин купил 200 грамм водки, то есть стакан, а к нему бутерброд — ломтик белого хлеба с красной икрой. Одним махом он выпил стакан и стал закусывать. Воображаю, как его потом развезет. Надо основательно поесть, чтобы выпить целый стакан. Вероятно, я бы обалдел.
Елки, собственно говоря, устроены для детей. Но детей, кроме уличных мальчишек, там нет, потому что их могут смять в гуляющей толпе. Зато молодежи много, которая и развлекается как может.
Как-то осенью встретил знакомую, старую сестру милосердия. Ей, по-видимому, лет 75. Она мне сказала, что была на Ваганьковском кладбище и посетила могилу моего отца. Я был удивлен, что могила сохранилась. Я лично давно не был, а на могиле матери не был со дня похорон, то есть с апреля 1942 года. Мне тяжело от сознания, что благодаря хроническому безденежью не могу привести могилы в надлежащий вид.
Как я смотрю на наступающий новый год? Довольно мрачно. Жизнь невероятно трудна, и уцелеют лишь те, кто способен к жизненной борьбе. В нынешнем году мы многое продали, и это нам помогло. А в 1947 году продавать уже нечего. Следовательно, надо усиленно работать, а годы уже не те и силы стали слабые. Можно представить, таким образом, такое стечение крайне неблагоприятных обстоятельств, когда все полетит прахом. Что особенно меня огорчает, так это отсутствие одежды. Я донашиваю последнюю одежонку. Мне нужен костюм и какое-нибудь сносное пальто. Если это купить в комиссионном магазине, то потребуется несколько тысяч. Другими словами, купить их невозможно, но тогда в чем же я буду ходить? Так и остается вопрос открытым?
На зарплату существовать невозможно. Нужен приработок не менее тысячи рублей. Чтобы заработать эти деньги по совместительству, надо высунуть язык, то есть попросту заболеть. Возникает вопрос: что же делать? Ответа пока нет.
Гляжу на себя в зеркало: сильно постаревший субъ ект, лицо худое, малосимпатичное. Кто мной интересуется и кому я нужен? Никому. Существую как одинокая планета.
Раза два имел удовольствие поесть сырковой массы. Очень вкусно! Если я об этом говорю, то есть о таких пустяках, стало быть, питание недостаточное и в организме — истощение. Давно не был под душем — совестно показывать свое исхудавшее тело. Опять возникает вопрос: как улучшить питание? Только путем усиленной работы, то есть путем приработка, но от работы еще больше хочется есть. Требуется удешевление продуктов питания, но этого в ближайшее время ждать нельзя, так же как и вообще удешевления всех предметов первой необходимости.