Ходи, восхищайся! Гляди на солнечные часы! Здесь стоял первый в России печатный двор и была напечатана первая русская книга! Завидуй готике здания центральной аптеки, глядя на нее от Лубянки: каскад уступов, окошек, бойниц, как будто замок приплыл на Москву от берегов Темзы. Каждый дом с характером, со своей повадкой.
Пойдем же, пойдем же по улице детства! Свернем в подворотню к китайской стене: здесь все неправильно, все вкривь и вкось, двор нарушает понятие о законах симметрии, здесь правит дисгармония, здесь каждая часть в отдельности хороша до самостоятельности, хороша до сумбура, который каким-то непостижимым образом рифмуется парно и перекрестно, и скачут строки в метрике камня, и изгиб улицы кажется прямизной, и дом к дому подогнан накрепко, навечно!
Пойдем же, пойдем же по улице детства! Здесь лязгали медные тарелки, басили и сверкали золотом скрученные, как улитки, трубы. А люди все шли и шли. Демонстрация продолжалась до самого вечера. И Игорь уже раза три сделал круг вместе с демонстрантами: по Никольской, по Красной площади, по Ильинке… "Уди-уди", сплющенные, обернутые серебристой фольгой мячики на резинках, пестрые бумажные цветы, которые дарили детям демонстранты…
И вот — в школу. Игорь идет впереди. Он в серой школьно-армейской форме: брюки навыпуск, гимнастерка, желтые, почти что офицерские пуговицы, широкий ремень с желтой пряжкой, на которой выдавлена не то бабочка, не то птица с буквой "Ш". Такая же эмблема-кокарда на совсем офицерской фуражке с фибровым, поблескивающим козырьком и клеенчатым узким ремешком, чтобы во время ветра можно было, ослабив этот ремешок, пустить его под подбородком, как завязки на зимней шапке. Игорь идет и удивляется, что на него посматривают прохожие, на его форму, на его выправку, на новые очки в легкой серебристой оправе, которые купила мама рядом, в центральной аптеке.
Прошли проходной двор 11, а вот и дом 9. Игорь взглянул вперед на фисташковый, шероховатый, как рыбья чешуя, узкий, высокий конус Никольской башни Кремля и свернул во двор. Кожаные каблуки новых ботинок весело постукивали, и эхо гулко разбегалось в темном тоннеле подворотни.
Большой двор. Справа в солнечных лучах церковь, бордово-белая, узорчатая, разновысокая, с широким гульбищем, огражденным каменной балюстрадой. В центре двора — крытый железом куб вентиляционной шахты метрополитена с жалюзными отдушинами. На крыше этого куба любили сидеть голуби. По диагонали от входа во двор, слева и прямо, желтое древнее, без архитектурных излишеств здание школы, в которой Игорь будет учиться. Школа 177…
У дедушки была старая азбука, по которой он давным-давно, аж в XIX веке, учился. В азбуке были буквы, ярко разрисованные. Какой-то причудливый человекообразный зверь напоминал Игорю птицу.
— Это симург, — говорил дедушка. — Симург соединяет в себе птицу, зверя и человека, то есть три царства: неба, земли и царства подземного. Эта буква называется аз. От нее произошло само название — азбука. Раньше приравнивали аз к букве альфа древнегреческого алфавита, эта буква считалась началом всех начал. "Я есть альфа и омега". Омега — последняя буква греческого алфавита. Аз — свет, основа мира.
Игорь смотрел на золоченую красно-зеленую буквицу, на крылья, ноги и хвост, на повернутую назад голову с золотым языком и думал — какое смешное существо основало мир.
— Не суйтесь, буки, поперек аза! — пояснял дедушка, когда Игорь рассматривал буквицу с лиловым человечком — буки.
Аз, Буки, Веди, Глаголь, Добро, Есть, Живете, Земля, И, Како, Люди, Мыслете…
Игорь остановился на буквице покой. Два человечка стоят напротив, смотрят друг на друга и держат над головой витую перекладину. У ног человечков — какие-то козлята…
Дедушка водит пальцем по буквице, объясняет:
— Это была моя любимая буква. Само слово "покой" полностью соответствует изображению. В центре, над головами, — трилистник познания. У подножия — два укрощенных зверя. Они едят из рук хозяев. Видишь у них во рту булки? Полнота знания, насыщение знанием дают душевный покой…
На другой картинке Игорь увидел человека, трубящего в золотой рог. В руке у него был жезл с трилистником.
— Рцем вен от всея души и от всего помышления нашего рцем… Это буква рцы, что значит "говори". Глагол повелительного наклонения…
— РЦЫ дальше, дедушка, рцы! — воодушевлялся Игорь.
…Двор наполнен детскими голосами. Первое сентября. Желтый кленовый лист шелестит по сухому асфальту, в солнечном свете он кажется остроузорным кусочком сусального золота, сорвавшимся с купола церкви, Игорь волнуется, по спине пробегает холодок. Он оглядывается на дедушку и папу, ища их поддержки. И они кивают ему с улыбкой, хотя сами волнуются и лица их бледны.