ную ручку и как следует потянуть. Взревело так, что он невольно выпустил дверь: это был прекрасно знакомый всем космолетчикам рев уходящего в пустоту воздуха. ТАМ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВАКУУМ, и от этого вакуума его отделяет только деревянная дверь. Так, стоп. Нужно осмотреться и не действовать опрометчиво - прямой угрозы пока не видно, разве что собственная глупость. Вот открыл бы дверь настежь... нужно сначала осмотреться. Это был обычный деревянный дом - с небольшой печью в центре, с тремя комнатами, в самую большую из которых он сразу попал. Под окном стоял письменный стол со старинного вида коммуникатором. Впрочем, насколько он помнил, коммуникаторы и такие дома в истории не пересекались никогда. Еще один предмет, знакомый только по книгам - память услужливо вытащила откуда-то слово "холодильник" и напомнила, что он был дальним предком продуктовой линии доставки. Предмет этот издавал еле слышные скрипящие и ворчащие звуки, однако легко открылся и продемонстрировал вполне приемлемый набор всяческой снеди. Он обследовал весь дом, что, впрочем, было нетрудно. Нашел множество шкафов, полок и шкафчиков со всякими предметами, назначение которых было либо очевидно либо непонятно. Нашел крохотный санузел с душевой кабинкой и краном, из которого текла чистая и холодная вода. Как обновляется воздух он не понял, однако как-то тот несомненно обновлялся, всегда оставаясь свежим. Внимательно осмотрел окна, вперившиеся в безвоздушный пейзаж спутника, видел собственные рубчатые следы на реголите, но корабль был скрыт за скалой, и подать ему сигнал не удалось. Впрочем, что мог бы сделать корабль, даже если бы увидел избушку? Была в домике также вторая дверь. Она казалась незапертой, но открыть ее не удалось даже прилагая усилие, значительно большее чем на входной двери. Потратив несколько часов, он прекратил бесплодные попытки и занялся коммуникатором, который оставил на потом как самый интересный предмет в домике. Едва он сел в кресло, аппарат включился сам, по экрану побежали строчки текста: "Возможно, я делаю то, что жители мира не могут себе позволить, однако это сообщение должно до некоторой степени исправить положение. Прочитай его, а потом задай вопросы, только имей в виду, что чем дальше ты уходишь от тех вопросов, которые нужно задать, тем более случайным и далеким от переданной информации будет ответ. Мы совершенно невообразимы друг для друга. С твоей точки зрения у меня нет ни размеров ни продолжительности существования и мое "я" рождается только в твоих глазах - а значит, меня нет вовсе. Точно также тебя нет по отношению ко мне - однако, я смог пронзить всю эту разность между нами тончайшей проекцией части себя, пронзить в одну сторону и необратимо. У меня не было другого выхода, если пользоваться твоими понятиями как аналогией, альтернативой была бы гибель моего мира - а может быть, и нечто худшее. Разумеется, вся наша - это только аналогии, ты не можешь представить себе меня и у тебя нет понятий, которыми можно воспользоваться для того, чтобы уравнять нас и дать нам возможность общаться. Ты можешь только воспринимать приблизительную попытку воспользоваться твоими словами и, не понимая что такое ты и что такое твои слова, попробовать описать то, что ты должен воспринять. Итак, чтобы не случилось моей гибели я должен был воздействовать на твой мир. Ты находишься сейчас в эпицентре этого воздействия. Я не только не могу представить себе, как оно проявляется, я еще и не могу получить никакой информации о результатах моего воздействия, но, если говорить твоими словами, расчеты говорят, что я должен действовать именно так. Я послал частичку себя через все миры, времена и многое другое, разделяющее нас. чтобы она задержала тебя здесь. Вернуться туда, откуда ты прилетел, ты не сможешь. Мое действие может быть неправильным с твоей точки зрения, но оно уже сделано и оно необратимо. Теперь ты можешь спрашивать." Мысли еще не собрались, а руки уже набрали на старинной клавиатуре: "Ты один или вас много?" "Меня вообще нет, неужели ты еще не понял? Ты просто привык иметь дело с существами, да шок от последних событий еще не прошел. Задавай настоящие вопросы и помни, что я не существо, а говоришь ты, по сути, с очень ограниченной моей проекцией." "Мы когда-нибудь поймем, что ты такое?" "Вероятно, да. Но какое значение это имеет сейчас?" "Что я могу делать, а чего не могу?" "Ты можешь делать здесь что угодно, но ты не сможешь покинуть эту планету. Если ты хочешь оставить что-то людям, то они смогут воспользоваться этим после твоей смерти." "Почему ты просто не уничтожил меня?" "Я рассчитал воздействие, которое позволяет моему миру уцелеть. Как оно отразиться на тебе, я не знал и не знаю." "Куда ведет вторая дверь?" "Возможно, мое воздействие будет для тебя неприятным. За этой дверью - компенсация, там чудеса и знания, которые ты искал всю жизнь". "Но дороги домой там нет?" "Но дороги домой там нет. Зато там есть много чего еще. Придет время, и ты все узнаешь." "Мне вернут скафандр?" "Он на чердаке, люк туда в комнате с санузлом. Но тебе он не понадобиться. Впрочем, если ты хочешь погулять по планете, домик будет его подзаряжать." "Я еще смогу задавать тебе вопросы?" "Это домик и есть моя проекция, ты можешь спрашивать его о чем угодно но не факт, что в ответах будет больше от меня, чем от твоего мира". С немалым трудом вытащив с чердака скафандр - позже обнаружилось, что нужно было только попросить - он одел его и вышел наружу. Как он и подозревал, корабля на месте не оказалась, вместо него стояла стела - надгробный памятник с его профилем и его именем. Судя по дате, с момента посадки прошло более трех лет. Корабль, не дождавшись пилота, позвал на помощь, домика же спасатели не увидели... Со временем, его жизнь нашла свой ритм и порядок. Он совершал дальние походы по планете, насколько хватало резервов скафандра, он читал нашедшиеся в старинном коммуникаторе книги - их хватило бы на десяток жизней, он вел долгие беседы с отражением Неведомого, и оба - и человек и отражение - удивлялись, насколько он смог окрасить его, казалось, почти превратив в существо... И еще - он часто подходил к запертой двери и дергал за деревянную ручку. Ведь что-то за этой дверью было...