Рожь по обеим сторонам дороги стояла густая, высокая, в росе. А может, не рожь, а пшеница или там ячмень — он не разбирался. Желанный березняк был уже виден, еще несколько минут — и Егор вступит под шумящие кроны…
Березняк оказался не слишком большим, на опушке отчетливо вытоптанным. В отличие от соснового бора здесь было много подлеска, а еще высокая трава, в которой было не так легко разыскивать грибы. За час Егор набрал примерно десятка два подберезовиков, да и то по большей части или старых, квелых, раскисших, на которых не поднялась рука даже у неприхотливых городских грибников, или крошечных, едва выставивших шляпку из лесной подстилки. Видно, здесь выгребали все подчистую.
Сперва березняк Егору понравился — здесь было свежо, зелено, светло, но уже через час он начал оглядываться через плечо. Ему все казалось, что за ним наблюдают, стоят за спиной, а он как на ладони. То ли дело в бору, где со всех сторон окружают и прячут надежные толстые сосновые стволы, а не легкомысленные светлокожие березы в насквозь просматриваемом лесу. Он походил по опушкам, но добавил к своей добыче еще с пяток трухлявых сыроежек. И решил возвращаться.
«Зато домой приду рано, — убеждал он себя, — а не как обычно. Дома поделаю что-нибудь, что там Наташка говорила?»
Домой он и правда заявился до обеда. Наскоро пожарил грибы, сходил в магазин, поел и завалился на диван с каким-то журналом о пришельцах. Некоторое время он читал, наслаждаясь сытостью и покоем, потом вдруг его окатила волна жара, вслед за которой в животе что-то резко дернуло, Егор покрылся потом и уронил журнал. Он поднялся с дивана и на заплетающихся ногах кинулся из дома, но не успел добежать до будки туалета: его стошнило, буквально вывернуло наизнанку. Чуть отдышавшись, он, едва передвигая ноги от внезапно накатившей слабости, все-таки двинулся в сортир.
Промаялся он до вечера. Его полоскало, и то и дело организм настоятельно призывал в будочку. Егор в перерыве выпил несколько таблеток активированного угля, оставленного в аптечке заботливой Наташкой, но они его не спасли. К вечеру, окончательно вымотавшись, он лежал пластом, чувствуя, как накатывают приливы тошноты, но уже слабее.
Он был настолько измучен, что и думать связно не мог, но все же думал. Егора очень занимал один вопрос: что он такого съел, чтобы так отравиться? Ясно, что траванулся он грибами, но как? Грибником он был опытным, да и грибы, набранные в березняке, не вызвали никаких затруднений в определении: это были подберезовики и пара затесавшихся меж ними сыроежек. Вовсе уж старых грибов он не брал, ядовитых тоже, за что ж ему такое? Так ничего и не придумав, он уснул.
Егору вновь снилась заветная полянка. Она была вся усыпана грибами, которые росли клумбами, грядками, кучами, но только не так, как положено расти грибам. За ними не было видно травы. И все крепкие, задорные, маслята и белые… А он стоял в этих грибах по колено и с ужасом понимал, что всего не унесет, да что там, он и половины унести не сможет! А бросить все это богатство, развернуться и уйти — жалко до слез…
Наутро он проснулся слабым, но голодным — это означало, что организм пришел в себя. Однако съесть Егор ничего не смог: при взгляде на яйца, на кусок ветчины к горлу снова подкатила тошнота. Безумно хотелось грибов, он был просто уверен, что они-то утолят его голод, причем безо всяких последствий. Егор быстро вышмыгнул за дверь и торопливо пошел по знакомой дороге.
Ему сделалось хорошо и спокойно, будто он шел домой после долгого пребывания в местах чужих и враждебных.
Вопреки его ожиданиям, спровоцированным сном, поляна не заросла до колен грибами, хотя он с первого взгляда приметил сразу несколько семейств маслят.
«Странно, — думал Егор, в то время как ноги сами несли его к маслятам, — неужели со вчерашнего дня сюда никто не заходил? Или грибы выросли только сегодня?» Руки меж тем доставали из кармана нож и бережно срезали толстенькие ножки, а глаза высматривали еще… Не успел он помниться, как треть корзины была набрана. Егор срезал особо красивый масленок, как с картинки, и аж залюбовался его ровной коричневой шляпкой с бледно-желтой изнанкой, толстой ножкой с оборванной матовой юбочкой и не выдержал: отрезал кусок шляпки и отправил в рот. Он слышал, что некоторые грибы едят сырыми, но сам никогда не испытывал такого желания, а тут поди ж ты!
Он съел его весь. Было немного непривычно, но вкусно, главное, утоляло пустоту в желудке. Следом за масленком отправился белый, с каплями росы на замшевой шляпке. Егор не успел опомниться, как съел штук пять отборных грибов, и только тогда смог оторваться от еды.