Несомненно, это была та самая избушка, о которой ей говорил Егор. Но какая же она старая! Бревна выцвели от времени, поросли сухим кружевным лишайником снизу, небольшие окошки — с носовой платок, не больше — были до того грязны, что казались непрозрачными, дверь, трухлявая, словно обкусанная по краям неумолимым временем, висела на одной петле. Но главное — избушка стояла на сваях. Кривовато стояла, чего уж там, накренившись, оттого, верно, и дверь болталась в воздухе. На крыше росла трава, живописно свешиваясь на стреху, и какой-то пышный куст, грозивший стать в свое время березкой.
У Наташи, разглядывающей все это с безопасного расстояния трех метров, избушка вызвала удивительное отвращение. Хотя домик казался довольно крепким, у Наташи он вызвал ощущение, какое испытываешь при виде какой-то слизи, гниения и распада. Это как возьмешь в руку крепкую красную картофелину, чтобы почистить в суп, и вдруг пальцы провалятся в черную, дурно пахнущую слизь, хотя ничто, казалось бы, не предвещало… Она даже морщилась брезгливо, хотя демонстрировать неприязнь тут было некому. Но как бы там ни было, следовало заглянуть внутрь: а вдруг Егор там?
Она подошла ближе, задержала дыхание и, держась так, чтобы не коснуться невзначай старого дерева, поднялась на носках, чтобы заглянуть внутрь.
И вскрикнула, тут же зажав себе рот ладонью, словно глотнула ненароком какого-то яда. Она увидела Егора: он лежал на полу, прислонившись то ли к стене, то ли к лавке, закинув голову, весь в паутине и грязи, наверное, без сознания. При этом на его лице, что напугало ее еще больше, было какое-то подобие бессмысленной пьяной улыбки.
— Егор! — позвала она дрожащим голосом. — Его-ор, это я!
Он не пошевелился, и Наташа вдруг испугалась с новой силой: а если он не пьяный, не без сознания, а мертвый? Вдруг ему стало в лесу плохо, и он поэтому забрался сюда? Она собралась с силами и заглянула еще раз. Егор лежал все так же, и вокруг него не было насекомых, которые летней порой сопровождают своим тяжелым жужжанием любое неосторожно оставленное без присмотра мертвое тело.
Она потопталась возле избушки, в отчаянии огляделась по сторонам — нет ли кого, кто придет на помощь. Никого не было, лишь глухо шумел вершинами лес, да вдалеке резко кричала птица. Может, сбегать к леснику и попросить его прийти и помочь?
Наташа не очень хорошо представляла себе, куда идти, а после ужасной находки в голове все путалось. И вот, уговаривая себя и заранее брезгливо морщась от какого-то неприятного запаха, она полезла в избушку, благо дверь была не заперта. Лезть было непросто, но она как-то подтянулась, все телом налегла на порог, вся перемазавшись в пыли и грязи, с содроганием вдыхая затхлый запах, пробралась к Егору и принялась его трясти за плечи. Голова у него моталась как у мертвого, Наташа снова запаниковала и что было сил потащила мужа наружу.
Не тут-то было: она не сдвинула тело ни на сантиметр. Она тянула его за руки, повторяя со слезами: «Егор, да Егор же!» Кожа его была сухой и прохладной, не холодной, как лед, и это ее обнадежило: значит, живой, не умер. Мертвые, они как лед, она уж знала.
Но почему-то она никак не могла его выволочь не то что наружу, а хотя бы ближе к выходу, хотя Егор не был таким уж тяжеловесом: он ходил в тренажерный зал, следил за весом и перед отпуском, она точно знала, весил не более семидесяти килограммов.
Бросив его руки, которые упали, как тряпочные, она схватила мужа за ногу и потянула. С тем же успехом она могла пытаться вытянуть бревно из стены.
Обессиленная, она выбралась из избушки и села прямо на землю. Как хорошо было в лесу — свежий ветер коснулся ее лица, выдул из легких мерзкий запах, подсушил слезы на щеках. «Я одна не справлюсь, — подумала Наташа, встала и медленно пошла к основной тропе. — Надо кого-то позвать на помощь». Только бы не потерять это место, когда она придет снова! Она оглянулась: может, муж все-таки пришел в себя, почуял, что она рядом, очнулся от дурмана, в котором пребывал, и теперь выберется наружу? Нет, никто не показывался. Наташа снова двинулась по тропе, плохо соображая, куда идет.
— Что с вами? — услышала она вдруг голос и подняла глаза. Навстречу ей рысила знакомая лошадь, на которой сидел лесник.
— Я покупки отвез, — пояснил он, — жена сказала, иди помоги женщине. Решил вот узнать, как у вас дела?
— Я нашла его, — пробормотала Наташа, скривившись от усилия удержать слезы.
— А плачете чего? Он что… — лесник помялся и закончил: — Умер?