Кирюша рассказывал, Дарья Григорьевна слушала и удивлялась, сколько же он всего знает и какой он умница.
– Ты, может, покушать хочешь или попить? Принести тебе? Мать про тебя забыла совсем, а время обеденное.
– Хочу! А чего ты принесёшь?
– А что попросишь, то и принесу. Щец разогрею, будешь? Со сметанкой. А утром встану пораньше, тесто поставлю, пирожков напеку, вам с отцом с повидлом, Линоре с картошечкой да с лучком, а мамке твоей ватрушек, очень она ватрушки любит.
– Ты почему бабушку Линорой зовёшь? Она не Линора, а Лидия, а по отчеству Фёдоровна.
– Всё-то ты знаешь! – Дарья поцеловала правнука в рыжую макушку. – Я её маленькую так звала: Лина, Линуша, Линора. Так чего тебе принести-то? Пойду их разгоню…
Дверь Дарья прикрыла неплотно, и Кирюша слушал, как она ругала маму и бабу Лиду – за то что забыли о ребёнке, а ребёнок голодный. Никакой он не ребёнок. И кушать почти не хочется, а хочется играть с бабой Дашей в подкидного дурака и рассказывать ей о Нине Петровой, которая написала ему записку. В записке было четыре слова: «Кир давай с тобой дружить». Баба Даша над ним не смеялась, как мама, и не говорила, что он влюбился. Спросила:
– А сам-то ты как, хочешь с ней дружить или не очень?
– Ба, да ты чего? Нинка самая красивая девочка в классе! С ней все мальчишки дружить хотят, а она – только со мной.
– Тебя, значит, в друзья выбрала. Значит, есть за что. Красна птица пером, а человек умом да делами.
– А Лёшка сказал, не по Хуану сомбреро.
– А ты бы ему сказал – матом ругаться грех.
– Да это не мат, это имя такое.
– Да кто ж своих детей матерными именами называет? Вот же родители уроды…
– Ага, и родители у него уроды, и Лёшка урод! Я ему так и скажу. Ты молодец, ба.
И оба смеялись, довольные друг другом.
А она не такая уж плохая, баба Даша. Хорошая. А что уроки заставляла делать, так зато весь вечер свободный, занимайся чем хочешь. Кирюша со стыдом вспоминал, как делал прабабушке гадости. Могла бы мамке с папкой всё рассказать, а она молчит, не ябедничает. Пирожки печёт. И знает, кто с какой начинкой любит. И вообще, она у него мировая. Мировая прабабка!
* * *
Кирюша страдал: каникулы, а на улицу не выйдешь, на термометре минус двадцать семь, обморозишься. Баба Лида говорит, это високосный год злобствует, уходить не хочет. А уйдёт он в ночь с 13 на 14 января, на старый Новый год. От бабушкиных слов Кирюша расстроился ещё больше: так все каникулы пройдут, даже телевизор нельзя смотреть: электричества нет.
Зина с мужем занялись ремонтом, клеили в комнатах новые обои и меняли плинтуса. Лидия Фёдоровна устроилась в школьный городской зимний лагерь поварихой. Кирюша от лагеря отказался, днями пропадал в Дарьиной комнате и потребовал поставить туда раскладушку:
– Я с бабой Дашей буду спать.
Гринька даже немного ревновал: раньше от сына отбоя не было – Пап, давай в морской бой поиграем! Пап, а ты меня на санках покатаешь? Пап, у меня задачка не решается! – а теперь его не видно и не слышно, сидит у Дарьи в комнате и ни гугу. Чем они там занимаются? Гринька подслушивал под дверью, чувствуя себя нашкодившим мальчишкой. За дверью стучали костяшки домино, радостно вскрикивал Кирюша, притворно ахала Дарья: «Опять он выиграл! Да что ж такое…»
За сказками пришёл черёд историй. О лешаке, живущем на болоте. О кикиморе, которая приходит по ночам из леса и крадёт маленьких детей.
– Враньё! – авторитетно заявлял Кирюша.
– Может, и враньё, – соглашалась прабабушка. – А только мужа моего отец – твой, значит, прапрадед по отцовской линии – на болото за клюквой ушёл и сгинул. Болото то воробью по колено, кочкарник да кусты. А не нашли его. Фёдор с матерью одни остались бедовать.
– А как это – бедовать?
– В деревне без мужских рук не прожить. А Федя чуть постарше тебя был. Двенадцать лет мальчишке, работать пришлось как взрослому мужику, а руки-то детские.
Кирюше представилась красная рука из страшилки о чёрном покрывале. Страшилки рассказывали в летнем лагере после отбоя, и семилетний Кирюша от страха накрывался одеялом с головой. Их в палате десять человек, рука не прилетит, побоится. А в городскую квартиру – запросто. Ночами Кирюша орал так, что Офицеровым стучали по батарее верхние соседи. Зинаида всерьёз подумывала о том, чтобы отвести ребёнка к детскому психологу. Линора её отговорила, заваривала мальчику какие-то травки, и кричать по ночам он перестал. А родители перестали отправлять его на лето в лагерь.